теперь, в момент, когда мечта сбылась, стоит подумать: а так ли это хорошо и точно ли удастся выйти потом из этой каюты на своих двоих?
– Чего застыл? – рыкнул боцман. – Или тебе пригласительный билет надо выписать?
– Не надо, – буркнул Макс, поднимаясь на ноги. – Чего зря бумагу тратить?
– Я пошутил! – захохотал боцман, закидывая голову и показывая почти беззубый рот. – Какой пригласительный, я писать не умею, читать, впрочем, тоже! А ты – молнией метнулся, тебя целых два капитана ждут.
Макс показушно сплюнул на ладони, пригладил волосы и неторопливо зашагал к капитанской каюте. В конце концов, любые перемены только на пользу. Это, как ни крути, прогресс в игровом развитии, а значит – движение. Счетчик былых заслуг обнулился, и теперь каждый из пятерых оставшихся будет заново набирать очки в глазах «Радеона». Все эти «мы оставляем за собой право» трактовать можно только с одной стороны – «мы следим за вами, и, как только вы начнете гонять балду, мало вам не покажется». Других мнений тут быть не может.
Капитан и его гость пили вино и беседовали.
– И что, милейший Ле Фрон, вы и в самом деле нашли возможность прохода между островами Санта-Мария и Санта-Лючия? – светски спрашивал Тибальто. – Там же, говорят, мель на мели сидит и мелью погоняет?
– Представьте себе, я смог это сделать. – Ле Фрон не без гордости глянул на собеседника. – Фарватер есть, но не скажу, что легко его найти.
– Такая информация дорого стоит, – заметил Тибальто. – Очень дорого. И если вы захотите ее продать…
– Я обращусь к вам, – понятливо кивнул Ле Фрон. – Даю вам слово. Но пока с этим я повременю, уж не обижайтесь.
– Какие обиды? – замахал руками его гость. – Я все понимаю.
– Ага. – Ле Фрон заметил Макса, вошедшего в каюту. – А вот и этот славный мальчуган, о котором я вам говорил. Смышлен, ловок, предан, умеет обращаться с оружием и не падает в обморок при виде крови.
– Крепкий на вид, – согласился Тибальто, окидывая Макса взглядом. – Если все остальное правда хотя бы на треть, то он мне подходит.
– Вы сомневаетесь в моих словах? – возмутился Ле Фрон. – Как вы можете?
– Привычка, – ответил Тибальто.
– Что «привычка»? – не понял Ле Фрон.
– По привычке сомневаюсь, – пояснил аристократ. – Я, знаете ли, с детства никому не верю, чего и вам советую. Потому, собственно, и дожил до своих лет. Как по мне, глупее доверчивого простака только две категории людей – те, кто оставляет живого врага за спиной, пожалев его, и те, кто дает деньги в долг.
– Но здесь я вам не вру, – выслушав Тибальто, ответил капитан. – Этот парень правда изрядно фехтует и он совсем не глуп.
– Идет. – Аристократ хлопнул ладонью по столу. – Итак, милейший Ле Фрон, вы готовы заключить со мной сделку?
– Готов, – поднялся со своего кресла капитан. – Хоть она мне и не слишком выгодна.
– Ну, это вы мне ее предложили, не я вам, – заметил Тибальто. – Юноша, вы будете свидетелем данной сделки, к тому же вы еще и являетесь ее частью. Кстати, а не будет ли это нарушением ее условий?
– Он не раб, – сказал Ле Фрон. – Он волен в своем выборе.
Макс потерял нить событий и только молча вертел головой. Было ясно, что эти двое о чем-то договорились, но вот о чем? И какова его роль в этой «пищевой цепочке»?
– Надеюсь, – немного укоризненно произнес аристократ. – Мне он как-то сразу пришелся по душе – молчаливый, серьезный. Мне как раз такого среди моих людей и не хватало. Итак – перейдем к договору?
«По душе пришелся, а репутация не поднялась», – подумал Макс.
– Пожалуй, – согласился Ле Фрон. – Чего тянуть?
– Итак. – Тибальто поднялся с кресла. – Я, Тибальто ди Эстор, представитель семейства ди Эстор, приобретаю у капитана Жиля Ле Фрона два фрагмента старой карты, информацию о местонахождении еще двух фрагментов и… А, ну да, ты же вольный. Н-да… Ну, пусть будет так. В присутствии свидетеля… Как там тебя?
– Макс, – пробормотал парень, который не до конца понимал, что происходит.
– В присутствии свидетеля Макса я отдаю капитану Жилю Ле Фрону оговоренную плату за вышеперечисленное – карту с отметками капитана Стивы Обла, на которой он собственноручно пометил место, где им был обнаружен затопленный корабль «Змей и Радуга», и клянусь именем Великого Кракена, символом нашего рода, в том, что более эта информация не известна никому, кроме
