Михаил Ефимович повторно прилетел на следующий день.
Он прилетел обычным рейсом «Аэрофлота», в своей неизменной кепочке, обычный командированный из какого-нибудь московского НИИ, пишет докторскую и надо акт о внедрении, который где еще получать, как не в Ижевске. По его указанию его никто не встречал, кроме меня на «Тойоте». Мы вышли из здания аэропорта, сели в машину, и я газанул, с ходу набирая под сотню. Раньше тут, у нового аэропорта, захолустье было, а сейчас расстроились… из кирпича строят.
– Что произошло?
– Надо кое с кем поговорить. И мне, и тебе.
…
– Как Маша?
Я пожал плечами:
– Держится. Про США она мне рассказала.
Михаил Ефимович покачал головой:
– Я говорил, не стоит.
– Почему?
– Почему…
Янкель задумался. Мы уже въезжали в Ижевск, но я почти не сбросил скорость.
– Знаешь, как-то раз мне пришлось побывать на мясокомбинате. И поверь, душевного равновесия мне это не добавило. Но при этом я по-прежнему ем мясо, колбасу…
– За кого вы боитесь, Михаил Ефимович? Не за меня ли?
– За нее. Каждый раз, когда она пересказывает это – она переживает это вновь. А это, поверь, не то, что стоит переживать больше одного раза.
– Михаил Ефимович… – Я помедлил, но все же продолжил: – А зачем вы тогда допустили ее в разведку?
Янкель промолчал.
– Извините.
– Да нет. Ничего. Теперь по Гельману, ты отчет писал?
Я насторожился.
– Да.
– Гельман – это МОССАД.
– МОССАД?!
Сказать, что я удивился – это ничего не сказать.
– Этого не может быть, Михаил Ефимович.
– Почему?
– Это клоун. Я его знаю с двенадцати лет. Он никогда не сможет работать на разведку… слишком несерьезен.
– Именно такие и работают в МОССАДе. Клоуны. Они всегда выглядят несерьезными.
– Гельман… – я фыркнул, – Гельман… он в Германию уехал.
– Он уезжал по линии НАТИВы[45]. Теперь мы можем предполагать, что он и его родители имели какие-то контакты с МОССАДом еще в период пребывания в СССР.
Я пожал плечами. Мой одноклассник – еврейский агент. Анекдот какой-то.
– Ты знаешь, что его отец был специалистом по системам наведения?
– Как же его выпустили? В страну НАТО.
– Вот так и выпустили. За восемьдесят тысяч, твою мать[46]. А ты думаешь, откуда в Израиле такая индустрия?
Это так. До девяностых Израиль представлял из себя еще одну арабскую страну, со своей спецификой. Как только стали приезжать советские евреи – все с высшим образованием, опытом работы в НИИ, в промышленности, кто-то с кандидатскими, с докторскими степенями – все сильно изменилось. Теперь Израиль стал одним из мировых технологических лидеров. Именно израильские беспилотники, начиненные взрывчаткой, врезались в наши аванпосты в Афганистане. Научили, твою мать[47]…
– И что теперь делать?
– Ничего пока. Это забота израильской линии, там у вас на город аж четыре дармоеда сидят, пусть хоть немного поработают. Правильно, кстати, едешь, на завод нам надо.
– А что там?
– Там? – удивленно переспросил Янкель. – Там Эймс. Олдридж Эймс.