Солнце чужого мира низко висело над кромкой холмов, тени отливали лиловым и алым. Небо начинало темнеть, из бело-голубого превращаясь в раскаленное железо, и на нем полосой битого стекла рассыпались звезды. Дом, холодный и бесформенный, ждал, спрятавшись за парой кленов. На дорожке были припаркованы машины Курта и Аргайла. Изгибы ослепительно сверкающей стали и стекла, казалось, принадлежали хорошо сохранившимся реликвиям из музея человечества, спустя много веков, после того как само человечество было стерто с лица земли. Дон еле переставлял ноги от изнеможения, но его мозг продолжал фиксировать происходящее, делая все более страшные умозаключения.
Палая листва, покрывавшая гравий, приглушала хруст шагов. Дон направился к задней двери дома. Стук сердца отдавался в ушах. Он и раньше не чувствовал себя здесь в безопасности, а уж теперь… Он раскрыл дверь, и они вместе с Туле шагнули навстречу неизвестности.
Кухня, залитая тусклым лиловым светом, была похожа на пещеру.
Привычные звуки были еле слышны или не слышны совсем: капли падающей из крана воды, поскрипывания и постанывания старого дома, щебет птиц во дворе – все затихло или исчезло. Воздух был насыщен электричеством, как перед грозой, и Дону показалось, что его обступают силы тьмы.
В этой неестественной тишине раздавалось лишь жужжание мухи, бьющейся о стекло над мойкой. Голоса миллионов обреченных душ, слившиеся в пронзительном гуле, при виде неумолимого рока, который явился из глубин вселенной и надвигается на них, заслоняя горизонт. Он так и видел перед глазами эти призрачные лица, пока не сморгнул, прогнав их; он подошел к окну и, секунду помедлив, прихлопнул попавшую в западню муху, одним ударом покончив с миллионами несчастий.
– Почему ты, дорогая? – спросил он у пятна на стекле. – Чем вы, Моки, так отличаетесь от всех остальных приматов на нашем шатком-валком земном шарике?
Он открыл кран и глотнул воды, которая ожгла его, как кислота, и огляделся вокруг, ожидая следующего поворота событий, нового знака, наступления того, что неминуемо должно было его настигнуть. Он заметил, что дверь погреба приоткрыта сантиметров на десять. Мрачно улыбнулся, подошел к двери, распахнул ее и, стоя на пороге, уставился в пахнущий плесенью мрак и скрытые в нем тайны.
– Ради всего святого, не надо, пап, – произнес Курт.
Он стоял возле кухонного стола. Волосы его растрепались, глаза вылезали из орбит, одежда, забрызганная кровью, была изорвана, будто он кубарем скатился с горы. Он был весь в грязи. Сломанная левая рука бессильно болталась.
– Отойди на хрен от этой гребаной двери.
Оглянувшись на сына, Дон слегка покачнулся, влекомый притяжением лестничных ступеней, тянущих его вниз и ждущих его падения. Он схватился за раму, оперся на нее и перевел дыхание:
– Ты жив. А где Аргайл?
– Жив, да. Аргайл… Дяди Аргайла больше нет. Эти ублюдки забрали его.
Курт шагнул к кладовке. На нем был только один ботинок, и на полу остался кровавый отпечаток, похожий на след от мухи на стекле.
Дон отчаянно хотел подойти к сыну, обнять его, но все силы уходили на то, чтобы мертвой хваткой цепляться за дверную раму, не давая космическому хоботку засосать себя внутрь.
– Что там случилось?
Курт беззвучно рассмеялся, и плечи его затряслись. Он отхлебнул из бутылки хереса, оставшейся от последней вечеринки. Затем с заметным усилием взял себя в руки и ответил:
– Они появились прямо из деревьев и схватили его. Аргайл не мог бежать, папа. Больная нога. Он даже особенно и не пытался. Стоял, размахивая тростью, и кричал. Я оставил его там. За мной эти говнюки не гнались. Мы заплатили кровавую мзду за то, что зашли на их территорию, и они отступились. Если бы они заявились сюда, с нами уже было бы кончено, – в глазах у Курта стояли слезы, и он сделал еще один огромный глоток из бутылки. – Бежать все равно бессмысленно. Мы нигде не будем в безопасности – ни в городе, ни в бункере. Монстры достанут нас везде.
– Я так понимаю, Хэнка ты не нашел, – сказал Курт.
– Он зашел в дольмен. Я умолял его этого не делать.
– Те, что там ползают, наверняка его прикончили. Они похожи на червей, хотя это и невозможно. Черви не передвигаются с такой скоростью. Не вырастают до таких размеров. Даже в океане, – Курт смотрел куда-то вдаль, и на лице его застыло смятение. – Там, в лесу, двери. Повсюду.
– Я знаю.
– Нужно что-то делать.
– Разумеется.
