банковских скандалах, мошенничестве, счете на Каймановых островах. Кое-кто считал, что Рурк, скорее всего, просто решил катапультироваться из своего постылого брака и рушащейся бизнес-империи, чтобы доживать свои дни где-нибудь на тропическом побережье.
Дон обвел взглядом длинную гравийную дорогу, ведущую к дому, смутные очертания самого дома, солнечные блики на стекле и металле, мелькающие в просветах шелестящих ветвей. Тени вздымались и опадали, словно в такт дыханию, и какой-то человек в ярко-красной рубашке, по всей видимости садовник, промелькнул на мгновение перед глазами Дона, пересекая полосу идеального, будто по линейке подстриженного газона, и вновь скрылся из виду, когда очередной порыв ветра взметнул ветви.
Дон и Туле продолжили путь, пока не уперлись в тупик с троицей ничем не примечательных домов. Дальше тропинка сворачивала в чахлую ольховую рощицу, где повсюду торчали изъеденные термитами пни от поваленных сосен и где приходилось внимательно смотреть под ноги, лавируя между горами собачьего и лошадиного дерьма. Через две сотни метров тропа пересекалась с грунтовой дорогой – смесью гравия с грязным песком, от которой ответвлялось множество дорожек, расходившихся во все стороны, как спицы колеса, и покрывавших собой несколько акров земли, густо поросшей карликовыми хвойными деревьями, не выше двух с половиной метров: настоящий лес рождественских елок.
Плантация находилась тут с незапамятных времен; ее огромная территория начиналась от Йелмского хайвея и разворачивалась неровным веером шириной километров в шесть до пересечения вспомогательной дороги с тропой, идущей от «Ассоциации домовладельцев Мисти-Виллы». Дорога пользовалась популярностью у любителей джоггинга, собаководов и буйных подростков на кроссовых мотоциклах. Мотоциклы, квадроциклы и подобный транспорт были категорически запрещены, но все эти запреты мало волновали как молодежь с зашкаливающим уровнем тестостерона в крови, так и уже достигшую взрослой стадии развития пьяную деревенщину, и не мешали им по ночам раскатывать туда-сюда, бороздить землю колесами и разбрасывать повсюду пивные банки.
Растущая неподалеку от входа группа деревьев держала в своих лапах перевернутые деревянные козлы, на которых красовалась облупленная серая табличка. На табличке огромными черными буквами было выведено:
ВХОД ВОСПРЕЩЕН! ТЕРРИТОРИЯ ОБРАБОТАНА ПЕСТИЦИДАМИ!
ОПАСНО ДЛЯ ЛЮДЕЙ И ЖИВОТНЫХ В ТЕЧЕНИЕ СЛЕДУЮЩИХ 2-Х НЕДЕЛЬ!
ЗЕМЛЯ НАХОДИТСЯ В ЧАСТНОМ ВЛАДЕНИИ!
Этот знак постоянно перемещался вдоль периметра фермы уже несколько лет.
Мимо Дона протрусил желтый лабрадор, остановился, чтобы задрать лапу возле молодой дугласовой пихты?[42], и, уткнув нос в землю, побежал дальше. Туле натянул поводок и возбужденно заскулил. Владельцы лабрадора, парочка юных яппи в одинаковых рубашках- поло, безмятежно вышагивали в нескольких десятках метров от Дона, не обращая внимания ни на загадочную табличку, ни на своего блудного питомца. Где-то вдалеке, за рядами зеленых насаждений, завывала пила. В воздухе стоял влажный горько-сладкий запах, вокруг головы плясала мошкара.
Рабочие, обслуживающие плантацию, были уже на месте. Каждые несколько недель сюда прибывала бригада из семи-восьми человек, чтобы прополоть землю, подрезать ветви и вырубить больные деревья. Это были исключительно мужчины, командовал ими крестьянского вида патриарх с бочкообразной грудью и устрашающим оскалом. Они были одеты в комбинезоны и широкополые шляпы и орудовали мачете, как заправские мясники.
Дон считал их латиноамериканцами, поскольку слышал, как они беседуют на испанском, правда, с вкраплениями другого языка, который он не узнавал. Он ни разу не пробовал заговорить с работниками – только кивал, проходя мимо, либо обменивался с ними дружескими улыбками или взмахом руки. Его познания в испанском были близки к нулю. Это в равной степени удручало и интриговало его, после того как в один прекрасный день прошлой зимой, разбираясь в старых документах, он обнаружил записи времен своей молодости, сделанные им целиком на
Сегодня, приметив у дороги пару довольно молодых парней, он моментально почувствовал: что-то не так, что-то неправильно. Парни были коренастыми и широкоплечими, их комбинезоны покрывала пыль и смола. Плоские желтоватые лица блестели от пота. Работая, они что-то бормотали себе под нос. Обрубленные засохшие ветки громоздились в тачках, словно горы деформированных конечностей. Да, было что-то необычное в их движениях, в исходившей от них ауре смутной угрозы, в их полуулыбках, больше походивших на ухмылки. Дон опустил глаза и увидел, что на загривке Туле вздыбилась шерсть, как происходило в тех случаях, когда он чуял опасность – близость незнакомой собаки или неизвестного существа, скрывающегося в кустах.
Парочка в конце концов заметила присутствие Дона и бросила работу, чтобы осмотреть его и незаметно обменяться репликами. Один из них оповестил о его присутствии напарников, скрытых в густых рядах зелени, издав пронзительный клич, напоминающий звук флейты, и точно такой же жуткий клич незамедлительно прилетел в ответ сразу с нескольких сторон.
