– Не знаю. Раньше. Я открыла глаза и увидела, что ты стоишь и смотришь, как я сплю. Ты так иногда делал, помнишь?
– Помню, конечно, угу.
– Но почему ты стоял в шкафу? Стоял посреди моих платьев. Я никак не могла понять.
– Дорогая? – Дон перевернулся на спину. – Слушай, это дурацкий вопрос, я понимаю. Ты, случайно, не знакома с физиком по имени Нельсон Куйи? Эти двое чудил уверяли, что ты нехорошая, нехорошая женщина. Королева махинаций. И на это идут наши налоги, да?
Он потянулся было к ней, но дремотное море разлилось слишком широко, и он повалился обратно. Уставясь во мрак, он слушал ее дыхание до тех пор, пока оно не превратилось в похрапывание.
Ему приснилось, что он, голый, идет по саванне, направляясь к группе эвкалиптовых деревьев. Агенты Бим и Бом стоят слева в высокой траве. Они тоже голые, за исключением набедренных повязок и солнечных очков. Оба что-то кричат, но голоса не долетают до него, и он продолжает двигаться вперед.
Земля между эвкалиптами вздымается, и одно из деревьев, слегка потрескивая, ломается. Появляется то ли ленивец, то ли слон. Существо наблюдает за его приближением, и ноги сами несут Дона вперед. Он идет вопреки голосу инстинкта и вскоре понимает, что перед ним не слон и не ленивец. И вот уже гигантская тень накрывает его.
Утром он припомнил фрагмент этого сна и едва не вскрикнул. Пять секунд спустя все улетучилось из памяти, не оставив и следа.
Глава шестая
Муж Синей Бороды
1
Несмотря на занятость, после отъезда Мишель Дон предпринял дополнительные меры, чтобы минимизировать свое одиночество в опустевшем доме. На выходные он запланировал барбекю и пригласил Аргайла Ардена и Тёрка Стэндиша, а также заманил Хэрриса Кэмби, бывшего шерифа округа Пирс, пообещав эль и гамбургеры. В жарке мяса Хэррису не было равных: даже будучи мертвецки пьяным, он превосходил в этом искусстве всех друзей и коллег.
Суббота выдалась прекрасной, ясный теплый день внушал надежду, что лето в этом году будет долгим. Дон поджарил ребрышки и подал по кружке ирландского стаута друзьям. Когда начали опускаться мягкие мглистые сумерки, Дон с Аргайлом уселись в кресла на крыльце. Хэррис и его внук Льюис методично громили Тёрка и очередного компаньона Аргайла, пижонского вида аспиранта по имени Хэнк. Хэнк, крепкий паренек в толстом норвежском свитере и навороченных штанах, потел и хмурился. Ему явно не нравились ехидные комментарии Хэрриса по поводу его игры и, пожалуй, еще больше не нравилось то благодушие, с которым Тёрк принимал их полное поражение. Лицо Хэнка стало красным, как обожженный кирпич, и он слишком налегал на ром с колой, по мнению Дона.
Разговор перескакивал с одного на другое, не выходя за рамки обычного приятного времяпрепровождения, когда Аргайл вынул трубку изо рта и спросил:
– Как продвигается исследование Мишель?
Он, конечно, имел в виду ее генеалогические изыскания и переводы, которым она посвятила уже не один десяток лет. Когда-то это было лишь хобби, способ снимать напряжение и переключать внимание в те периоды, когда ее попытки обнаружить Затерянное племя заходили в неизбежный и огорчительный тупик.
– Полагаю, неплохо. Несется на всех парах.
Аргайл усмехнулся:
– Она как терьер, унюхавший кость. Всегда становится такой, когда страстно чем-то увлекается.
– Мы вообще-то это не обсуждаем. Это выше моего понимания.
– Хмм. Это потому, что у тебя вместо мозгов вата. Я надеюсь, она опубликует результаты. Очень сложная работа. Демографические выкладки, иллюстрирующие основные траектории расселения ее предков, просто уникальны. Не буду отрицать, что посодействовал в составлении кое-каких процедурных документов…
– Если ты присмотришься, то заметишь, как стекленеет мой взгляд.
– Тьфу на тебя. Как поживает Курт?
– Отлично, отлично. Я звонил ему вчера. Он окопался дома. Говорит, что Винни растирает ему ноги и кормит виноградом.
– Ха! Надеюсь, она не узнает, что он об этом проболтался, иначе ему крышка, – Аргайл пыхнул трубкой. – Если с Куртом все в порядке, то в чем тогда проблема?
– Ни в чем. Я доволен как слон. Погода-то какая, а? Дом целиком в моем распоряжении.
– Кстати, об этом…
Дон подождал продолжения и, когда уже стало казаться, что его не последует, заговорил сам:
