– Где она?
– Второй этаж, третья дверь… Не разбуди, а то такой крик подымет: кузина у меня – громкая личность!
Гарфилд усмехнулся криво и невесело:
– Ничего, для этого есть беруши! – И на удивленный взгляд Колдера ответил: – У меня пять тетушек. И все живут со мной!
Оба грустно рассмеялись.
– Кстати, – первым посерьезнел Колдер, – все хотел спросить, зачем ты сделал ее Повиликой?
– Спрятал от Цветочниц. Они так и рыскали тогда вокруг, а я должен был уйти за Великие Врата. Иначе ее было не спасти…
– Стало быть, я должен быть тебе благодарен, что ты уберег мою кузину?
– Что-то вроде того… – и после недолгого молчания добавил: – Я заберу ее.
– Разумеется, она твоя законная жена. И знаешь, я рад, что мы породнились.
Гарфилд улыбнулся, отсалютовал ему и ринулся наверх, где мирно спала его Орхидея.
А Колдер подпер подбородок и устремил взгляд за окно, где занималась алая, словно разлитая кровь, заря…
Глава 29. Сквозь рождение и смерть – за тобой…
Джози проснулась как от толчка. Села, прижала руки к груди, судорожно хватая воздух. Непонятная тревога ледяными тисками сжимала сердце. Она оглянулась, словно ища что-то или… кого-то… Или, может статься, саму себя? Никогда еще она не чувствовала себя такой потерянной и одинокой. Эта внезапная потеря памяти, точнее, лишь некоторой ее части – Джози помнила, кто она, откуда и где находится, – пугала и угнетала. Давила, морозила… Все это было столь неестественно, но где же то, настоящее? Что же такое она забыла? Ей бы ниточку, только ничтожную зацепочку…
– Моя госпожа чем-то недовольна? Нимвей что-то сделала не так? – В огромных зеленых глазах девушки, что стояла сейчас на коленях у ложа Джози, плескались отчаяние и страх.
– Нимвей… Ты помнишь?.. Что было вчера?
– О, конечно! Нимвей помнит! Все в Землях Пламени помнят! Вчера снизошла наша Богиня! И теперь наступает Большой Праздник Цветов!
Цветы… Раз! Что связывает ее с цветами? Ну же… В ее прошлом был какой-то цветок? Но какой? Синий? Алый? Хочется рычать и биться об стену, но не поможет. Стены здесь глинобитные, лишь искрошатся…
Нимвей говорила что-то еще, Джози вслушалась:
– …Самая красивая белая женщина, чья нога ступала на этот песок.
Белые женщины? Секры!
– Который сейчас час?
– Скоро заря, моя госпожа!
– Я бы хотела увидеть Марлен! Немедленно!
– Нельзя! Секре нельзя видеть Белую Богиню перед Восшествием!
– А злить Богиню можно? – Джози свела брови к переносице и уперла руки в бока. При других обстоятельствах это выглядело бы комично – ведь она все еще сидела в постели, – но Нимвей прониклась, что-то испуганно залопотала на местном диалекте и поспешила исчезнуть.
Джози откинулась назад и уставилась в потолок. Легкий ветер, проникавший в ее бунгало, играл тонким пологом, края которого, будто бахромой, были оторочены гирляндами цветов.
Снова цветы…
Тихо и чуть печально, нежно и проникновенно. И голос такой красивый, от него словно тепло разливается по жилам… Чей он? Кто шепчет ей?
Отзовись!
Запоздалым эхом… Или ветер-почтальон принес откуда-то эти слова? И почему ей хочется вскочить и бежать? И сердце щемит и сбивается с ритма…
– Что могло потребоваться Великой Богине от жалкой секры? – Марлен стояла, склонив голову к плечу, и не без ехидства рассматривали Джози. Рыжие волосы ее в неровном свете нарождающегося дня вились, будто огненные змеи. И пламя в глазах – лукавое, злое…
– Память, – отозвалась Джози, не меняя позы, – мне нужна твоя память… Расскажи, что было вчера?
– С чего бы мне тебе помогать? – насмешливо спросила Марлен.
– Может быть, потому, что кто-то еще нуждается в помощи? – Джози поднялась и пристально посмотрела на нее.
– В твоей! – уточнила Марлен. – А я ни тебе, ни кому-то еще ничего не должна… Но кто бы там ни был – мне жаль его: что же у твоего сердца такая память короткая?
