ослепительно блестит под лучами солнца. Белые стройные чайки летают низко над водой, суетливо ныряют, вытаскивают рыбешку, деловито тащат ее на прибрежные скалы. На берегу — мягкий песок… Тонкой линией кружев розовеет ленивый прибой.
Среди этих островов сотни лет назад плавали романтические герои парусных фрегатов. А теперь? Лебедев подумал о судьбе Изабеллы Сидней, Амели Эрхарт и других исчезнувших летчиков…
«Гиблое место» намечалось где-то недалеко от пункта, где перекрещиваются пароходные линии Сан-Франциско — Гаити и Гонолулу — Панама. Лебедев подумал: «Неужели черные пираты возобновили свои нападения? Вот уже три года, как они примолкли».
Лебедев повторил вопрос:
— Как дела, штурман?
— Все в порядке!
«Красная звезда» летела на юго-восток.
Искусство фотографирования
Лика увлекалась фотографией. Отец подарил ей чудесный «ФЭД». Она любила ходить в академический парк и снимать там светлые пейзажи ранней весны, когда зелененькие почки еще только раскрываются на деревьях и кустарниках, а воздух чист и прозрачен, словно голубоватый драгоценный хрусталь. Выберешь где-нибудь на аллее интересный живописный поворот, мостик через ручей, группу развесистых сосен или стройных мохнатых елочек, наведешь объектив, приладишься с визиром, а потом — щелк моментальным затвором: заснято. Можно чуть ли не сорок раз щелкнуть «ФЭДом», а вечером проявлять в темноте при таинственном густом красном свете. В растворе проявителя на пленке постепенно начинают появляться темные контуры заснятого, и каждый фотолюбитель знает это чувство радости:
— Проявляется! Выходит! Это я снимала в саду, а это — ребят на дворе, а это…
Третьего дня Лику в парке встретил молодой человек и, приподняв шляпу, весьма любезно поклонился ей. Она ответила на поклон, хотя сразу и не узнала, кто это. Но молодой человек подошел ближе и протянул ей руку:
— Разве вы меня не узнали? Я — Башметов.
Через плечо Башметова на ремешке висел фотоаппарат.
— Фотографируете? — осведомился Башметов. — Прекрасное занятие. У меня тоже к этому влечение. Как свободный час, так и щелкаю. У меня сто альбомов накопилось. Чистый разор на пленки и бумагу…
— Я еще только учусь, и у меня плохо выходит, — сказала Лика. — Папе некогда, мама не умеет… Обещал помогать Иван Васильевич Голованов, да ему тоже некогда. Я по самоучителю…
— Самоучитель — это теория, — уверенно заявил Башметов. — Нужна и практика. Я бы нашел время вам показать… У нас с вами аппараты совершенно одинаковые. Разрешите ознакомиться?
Он взвесил аппарат в руке, взглядом знатока оглядел, повертел во все стороны, примерился объективом, как бы снимая, поглядел в визир:
— Хорошая вещь. «ФЭД» последнего выпуска, номер второй. На тридцать шесть снимков. Прекрасно. Балует вас папа!
— Я отличница, — с достоинством ответила Лика.
— Тогда понятно. Вы заслужили награду… Чем ваш папа сейчас занимается?
Лику в тот момент интересовал вопрос о фотографировании, и она мельком ответила Башметову:
— Папа теперь работает больше на заводе.
Но Башметов пропустил это мимо ушей. Его заинтересовал холм, покрытый пушистыми зелеными кустами и весь освещенный ярким солнцем:
— Вы глядите, девушка, какая красота эта полянка и холм! Обязательно надо снять. Ну-ка, кто раньше? Раз…
Башметов ловко вскинул к глазу свой «ФЭД»:
— Готово.
Он добродушно попенял Лике:
— Э-э, да вы канителитесь!.. С «ФЭДом» надо работать на скорость. Попалось что-нибудь интересное, — раз, и пожалуйте… А прозеваешь, то и поминай, как звали!
Башметов похвастался:
— Я даже зайцев на бегу снимал.
Он пустился в описание тонкостей фотографического искусства, рассказывал о важности освещения, о распределении теней и полутеней, о светофильтрах и прочих интересных вещах. При этом Башметов тут же щелкал своим «ФЭДом».
