Дуня раскрыла глаза и обвела ими стоявших вокруг ее больничной койки.
– Спасибо вам… Но не спрашивайте… Я ничего не помню…
Акст осторожно спросил:
– Постарайтесь вспомнить… Глаголев очень заинтересован всем этим делом… Вы помните Глаголева? Вы еще пели на торжестве вашего завода.
Дуня слабо улыбнулась.
– Это я помню… Спасибо ему.
Tax потянул за рукав Акста.
– Товарищ инспектор. Отложим допрос до другого раза. Больная очень слаба.
К койке подошел на цыпочках Мишутка и упал на колени.
– Дуня… Товарищ.
– Мишутка! – радостно сказала Дуня и положила ему руку на пушистые белые волосы.
Все молчали. Акст потихоньку пятился к двери, намереваясь уйти.
Tax сделал ему знак остаться. Мишутка заглянул в глаза Дуни.
– Ты еще не вспомнила? Ну, я расскажу тебе. Я был на даче профессора Толье. Ты постучала в окно, вызвала меня. Мы говорили с тобой у калитки. В это время из дачи послышался какой-то стон или крик. Я бросился туда, к окну. Вернулся, но тебя не было.
Дуня прозрачным пустым взглядом смотрела на Мишутку.
– Мишутка… Любимый… Я ничего этого не помню…
Тогда Мишутка пошарил в кармане и вынул что-то из кармана.
– А это ты помнишь? – протянул он свою руку к лицу Дуни.
Она вскрикнула и приподнялась.
– Гребеночка? Моя гребеночка? Которую ты мне подарил, помнишь?
Дуня упала головой на подушки и закрыла глаза.
– Да… Я ее берегла, а тогда потеряла… Да, слушай… Ты ушел. Небо черное… Над городом зарево… И зеленая звезда… Холодные руки схватывают меня и зажимают мне рот… Страшно… я падаю… Меня несут, а я думаю, чтоб не потерять гребеночки… Я потеряла, а ты нашел. Спасибо.
Он смотрел на меня долго-долго… И потом открыл дверцу… И там…
