домашней еды.

Обратная дорога дается мне легче. Я несу сумку с продуктами.

Все просто замечательно.

Но я по-прежнему не доверяю ей. И хотел бы, да не могу. Слишком опасно выпускать на волю то, что таится у меня внутри.

Примостившись на высоком табурете возле кухонной стойки, я наблюдаю, как Элис готовит ужин.

— В этой квартире настолько шикарная кухня, — говорит она, — что вы просто обязаны готовить нормальную еду, а не разогревать в микроволновке замороженную пиццу.

— Мы здесь почти не бываем, — отвечаю я, — так, отсиживаемся пару дней после возвращения. А когда проходит вонь и боль в ногах, выползаем наружу.

— Охотиться? — пренебрежительно бросает Элис.

— Ага. Или просто смотреть. Космолин убивает все желания, по крайней мере, на время. Один из минусов космического перелета. Или один из плюсов — если ты монах.

— Типа избавляет вас от необходимости вести себя как нормальные люди? — В этом вопросе проскальзывает какая-то эмоция, но мне не удается ее расшифровать.

Элис нарезает сельдерей и помидоры, складывает в кастрюлю и ставит ее на медленный огонь. Обоняние почти вернулось. Если ты снова чувствуешь запахи, значит, ты уже на полпути домой. Теперь я слышу не только аромат духов Элис, но и естественный запах ее тела. Он не возбуждает меня — пока еще нет, — но мне приятно его ощущать — словно кто-то приоткрыл завесу тайны.

— Первые пару дней наше общество не доставляет удовольствия, — резюмирую я, — скоро сама убедишься.

— Не сомневаюсь, — отвечает Элис, резковато, но без осуждения.

Она приподнимает крышку кастрюли и кидает внутрь еще лука и сельдерея. С хрустом отламывает от пучка несколько стеблей и протягивает их мне. Я верчу сельдерей в руках, разглядываю его. Стебли, хоть и разорванные, остаются свежими и хрустящими, полными жизненных соков. На Марсе такого не найдешь. Уверен, Тил ни разу в жизни не ела сельдерея. Колонисты десятки лет обходились без земных овощей — если вообще их когда-нибудь получали. Сколько же нужно мужества, чтобы бросить все, к чему привык, и улететь на Красную планету лишь затем, чтобы увидеть что-то неизведанное, испытать то, чего никто до тебя не испытывал.

— Когда к нам приходили гости, — говорит Элис ни с того ни с сего, — мама всегда угощала их сельдереем с сырным соусом.

От ее слов в моей голове вспыхивают теплые искорки, их нежное и ласковое мерцание разгоняет темноту вокруг, словно кто-то зажег тысячу ночников.

— Правда?

— Правдивей не придумаешь, — улыбается Элис и продолжает кидать в кастрюлю всякую всячину.

Лук, чеснок, оливковое масло, всевозможные виды трав и перца: черный, белый… невероятно.

Она приглушает огонь и поворачивается ко мне, на приоткрытых губах играет улыбка.

Я пытаюсь ткнуть ее пучком сельдерея как рапирой, она защищается деревянной ложкой, купленной на рынке вместе с овощами. Победа остается за Элис. Я складываю, а точнее, съедаю свое оружие.

— Придется немного подождать, — говорит Элис, опуская ложку, — но оно того стоит. Обещаю, ты пальчики оближешь.

Она выуживает из холщовой сумки бутылку белого вина — настоящий виноград, а не какая-нибудь генномодифицированная дрянь. Недешевое. Элис вливает в кастрюлю щедрую порцию и спрашивает, кивая на бутылку:

— Будешь?

Меня уже не воротит от алкоголя.

— У нас нет бокалов, только стаканы для сока.

— Бедняжки, — хмыкает Элис.

За окном смеркается. Вот и еще один сол прошел. Нет, не сол — день. Звучит как-то нереалистично. По квартире разносится волшебный запах. Я больше не потею, не трясусь, ноги пришли в норму, и даже воспоминания ранят уже не так сильно.

Я мог бы сказать себе, что худшее мы уже пережили, но не хочу обманываться. Худшее еще впереди. Я пытаюсь продолжить свой рассказ — говорю урывками и то и дело замолкаю, но хотя бы голос не дрожит. По крайней мере, пока.

Элис разливает вино по стаканам. Мы пьем за Землю и за Марс, за мертвых и за живых, и за все бессмысленное и незавершенное. Слова излишни — тишина говорит сама за себя. Вино на вкус просто божественное — терпкое и зеленое словно холмы, омытые весенним дождем. Элис откидывает содержимое кастрюли на дуршлаг, затем выбирает из него кости и сморщенные рыбьи головы. Меня коробит при виде этих отбросов — они напоминают месиво, в которое превращаются космодесантники после попадания бактериальной иглы.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату