– Ты что творишь, дочка? – прошептала мама мне в ухо.
И лишь тогда я осмотрелась: мы находились в учебном классе и на нас смотрели около сорока пар любопытствующих глаз. Все они спешно позакрывали тетради, переводя заинтересованные взгляды с меня на негодующую преподавательницу и обратно.
– Да вы посмотрите на ее ауру! – воскликнула красноволосая, вызывающе одетая девица с маленькими рожками на лбу и беспокойным длинным хвостом, кончик которого украшал черный костный нарост в виде сердечка. – Это же полукровка! Никак дочка нашей Агусты и заклеймившего ее бога пожаловала.
Хватило лишь одного взгляда, чтобы наглая представительница низших родов народов Аида смолкла и поджала мелко подрагивающий хвост, обвив его вокруг ноги.
– Я понимаю, что происхождение дает вам некоторые преимущества, нари, но подобное поведение недопустимо, – строго произнесла пожилая эльфийка с несвойственным чистокровным эльфам карим цветом глаз.
– Я ни в коем случае не хочу вас обидеть, но степень допустимости моих поступков за гранью вашего понимания, – ответила я, повернувшись к преподавательнице.
Нара заметно испугалась, попятилась и едва не упала, споткнувшись о стул.
– П-п-рошу прощения, – пролепетала она и упала на колени.
– Поднимитесь немедленно! – воскликнула я. – И никогда не смейте вставать на колени перед кем бы то ни было.
– Простите, – прошептала женщина, поспешно встав, но не решаясь взглянуть мне в глаза.
– Как мне плохо, – простонала одна из студенток, судя по цвету глаз и кожи, представительница растительной стихии. – Я чувствую боль и тоску, – всхлипывая, добавила она, утирая вязкие, как древесная смола, слезы.
От юной энты всех отвлек вой оборотня в другом конце помещения. Кто-то начал громко рыдать, земляной дракон, сидящий рядом с мамой, остервенело раздирал отросшими когтями пол, стремясь добраться до своей стихии, душераздирающе закричала банши, пряча лицо в почерневшие руки. Все мамины сокурсники будто с ума посходили. И лишь одна спокойно подошла ко мне, положила левую ладонь на мою грудь и закрыла глаза.
– Я забираю твою боль и отдаю ее пустоте, – прошептала она, утирая второй рукой вытекающие из-под опущенных ресниц кровавые слезы.
– Стой! Прекрати, – потребовала я, отталкивая ее от себя. Она не знала, что я не простая полукровка, и могла погибнуть.
Девушка отдернула руку и медленно осела на пол.
– Она умерла? – шепотом спросила мама.
– Больше никто не умрет из-за меня, – ответила я и встала на колени перед бездыханным телом.
Да, я могла вернуть ее к жизни, но лишь вдохнув в ее тело хаос. Пусть душа еще и не покинула ее, но хаос исковеркает ее до неузнаваемости. Имею ли я право обрекать эту жизнь на вечное противостояние несокрушимой стихии?..
– Спаси ее, если можешь, – положив руку на мое плечо, попросила мама, и я решилась.
Но как только я прикоснулась ладонью к груди погибшей по моей вине девушки, время замерло и мое запястье схватили сильные пальцы, отдернув руку от умершей, и прозвучал разгневанный голос Хроноса.
– Ты что творишь? – вопросил он, возвышаясь надо мной во всем величии высшего божества. Он был великолепен в свечении своей силы и страшен в гневе.
– Я хочу спасти ее, – беспомощно прошептала я.
– Ты хоть понимаешь, что возродишь хаос в теле друида? – зло проговорил Амниос. – Ты едва не создала величайшее зло смертного мира.
– Так спаси ее сам! – воскликнула я, не в силах бороться с катящимися по щекам слезами.
– Только не мешай, – приказал нарай, и тело девушки окутала призрачная дымка, после чего она словно повторила все то же, что делала до смерти, но в обратном порядке. И когда она, живая и стремящаяся помочь мне, приложила руку к моей груди, между ее ладонью и моим телом легла рука Хроноса. Девушка отпрянула, извинилась и вернулась на свое место.
И никто не видел того, что произошло, для них этого и не было. Амниос все исправил, но у меня в душе зародилось что-то черное, холодное и болезненно пульсирующее – осознание того, что я могу принести лишь боль и разрушение. Разве может тот, кто вершит времена и создает порядок, полюбить такую, как я? Конечно же нет! Обида на Хроноса сменилась холодным и безэмоциональным осознанием, что Мойра совершила величайшую ошибку: она попыталась соединить несочетаемое. Я – порождение Хаоса, зло, чернота, стремящаяся изуродовать чистоту жизни, я не достойна существования в мирах света и порядка.
– Пойдем поговорим в моей комнате, – прокричала мама, перекрывая вой и крики обезумевших сокурсников.
Как только за нами закрылась дверь, в классной комнате воцарилась тишина, в которой неестественно громко прозвучал голос преподавателя.
– Новая темя занятия: влияние божественных флюидов на общую эмоциональную атмосферу чувствительных к потокам существ, – проговорила эльфийка хриплым голосом. – Записываем: боги существуют в высших сферах, пересекающихся с бытием своих созданий лишь в тех случаях…
– Идем, милая. Нам нужно многое обсудить, – заботливо обнимая меня за плечи, произнесла мама.
