Когда Воронин надумал покинуть каюту мимо дверцы пронесся в полупрыжке-полуполете Ашот.
Едва не разбив голову об люк в пилотскую кабину он выпалил:
– Николай где?
– Что случилось? – насторожился Геннадий, стоявший на вахте.
– Чтобы ты понимал – сканеры фиксируют вспышку на месте «Терры-2»!
– Вспышку?
– Похоже, ядерный взрыв.
– Та-ак… Реактор на «Терре» давно заглушен. Значит…
– Подрыв, – заключил Подолян. – Двадцать против одного – это штатовцы! Следы зачищают.
– На место преступления потянуло, – хмыкнул Царев.
– Похоже… Командир!
– Тут я, – спокойно ответил Воронин. – И тебя было хорошо слышно. Готовимся к боестолкновению, Ашот…
…Если у Николая и была надежда прибыть с грузом на Марс тихо и незаметно, то половину суток спустя она пропала – на том самом месте, где по расчетам должен был находиться Цверг, полыхнул ядерный взрыв небольшой мощности.
Самое большее, что могла сделать атомная мина, – это оставить кратер.
Или испепелить все, что было сброшено в Темный разлом.
Американский корабль заметал следы…
Марс уже просматривался малюсеньким красным кругляшком, совсем несерьезным для планеты.
Отстояв вахту, Николай уступил главный пульт Цареву и похромал в кают-компанию.
Бок подживал помаленьку, а коли Гоцман рядом, то и вовсе беспокоиться не о чем.
Чужой корабль был различим в оптику, но локаторы его не видели.
Видимо, работала маск-система.
– Это «Либерти»! – уверенно опознал его Геннадий.
Американский ТМК походил на гантель – между его хвостовыми отсеками, где стоял ядерный двигатель, и шаровидной жилой гондолой в головной части была протянута соединительная штанга. Труба.
«Либерти» понемногу ускорялся, но огонь пока не открывал, даже с пяти километров.
Опасаться ему было нечего, русские летели впереди, как барашки на заклание.
Подходи и режь. Или веди ракетный обстрел.
А экипаж «Леонова» готовился к бою.
Очень даже может быть, что к последнему, но Воронин был настроен прихватить с собою на тот свет немало «вооруженных сил противника».
Ну, это в худшем случае…
Дурацкая надежда не покидала Николая.
Американский «крейсер» уравнял скорости и летел на траверзе «Леонова», то бишь сбоку, на дистанции в километр.
Все члены экипажа, кроме Гоцмана и Пратта, были расставлены по импровизированным боевым постам – все в пустолазных скафандрах.
Воронин, как адмирал на мостике линкора, командовал.
– Николай! – подпрыгнул Царев. – Они включили связь!
– Что говорят?
– Ни слова! Передают траурный марш Шопена!
– Поторопились. Еще не ясно, кто кого в гроб загонит… Миха!
– Я!
– Как начнут атаку, стреляй по миделю головной части! И покучнее!
– Есть!
– Заяц!
– Я!
– И ты лупи туда же, прямо в середку – видишь, где у них блямбочка такая? Или ракеты там, или орудия. Вот туда.
– Сделаем, командир.
Николай подумал – и пульс его участился.
А зачем играть в глупое благородство?
Ждать, пока тебя ударят?
