деревянными панелями, а ноги холодила сырая земля, утоптанная до блеска.
Длинный дом был почти пуст, только у самого входа сидел кряжистый старик, лицо которого было покрыто седой щетиной, а волосы обскублены под горшок.
Глянув из-под кустистых бровей, он буркнул что-то вроде приветствия и продолжал свое дело – ловко плел веревку из кожаных ремешков.
– Ты Ульф? – спросил его Йохан.
Дед насупился.
– Ну я, – пробурчал он.
– Вот, – Васнецов хлопнул по плечу Семена, – этого парня Сиггейр нанял за харчи и ночлег. Если ему прикажут что, а он не уразумеет, объяснишь. Ладно?
– Ладно, – пожал плечами Ульф. – Как звать-то?
– Шимон[38], – представился Щепотнев.
– Шимон? Ясно-ть…
Старик отсчитал два столба от входа, а Скальд взял в руки широкую толстую доску, лежавшую на приступке, что тянулся вдоль всей стены.
– Это твое спальное место, – сказал он. – Вставляешь ее одним концом в этот вот вырез на столбе, а другим концом – на приступок. Вот овчина, подстелешь. Жестковато, зато для позвоночника полезно, хе-хе… Ну все, пошел я. Попробую наладить старые связи. Вдруг да не забыл меня ярл? Успехов в труде! И счастья в личной жизни!
Щепотнев хотел ему ответить, да не стал. Проводив глазами бодро шагавшего Йохана, Семен направился к коровнику.
Усмешка поневоле искривила его губы – и стоило попадать в Интермондиум, чтобы у какого-то куркуля навоз колупать?
Ну ничего, посмотрим еще, как карты лягут…
Лопата была вытесана из дерева и весила побольше, чем привычный Семену заступ. Вооружившись ею, он шагнул в коровник.
Здесь, конечно, пованивало, но в меру, и толстая корка навоза не продавливалась под ногами – усохла.
Стены у коровника были толстенные, добрых полтора метра, а покрывала его не крыша, а настоящий курган из торфа. Вход был узким, извилистым. Наверное, зимой бурёнкам тепло тут. Дыханием «натопят» – и жуй сенцо.
Здоровенный трэлл, он же трэль, тот самый, что первым завидел гостей и сбегал за бондом, повесил повыше масляный фонарь и сказал:
– Ты тогда выгребай, а я в кучу складываю.
– Йаа, – буркнул Семен.
Подцеплять навоз лопатой да откидывать его за дверь – наука несложная.
Работа разогрела Щепотнева, тем более что ничего нового он для себя не открыл – все мы немного пахари, особливо те, кто родом из СССР. А в чисто конкретных 90-х баба Муся каждый год кабанчика откармливала. Внучек терпеть не мог таскать чушкам помои, зато свеженину под Новый год дюже уважал.
И все же некие бодрящие токи бродили в организме. Вокруг – целый мир, где правят законы средневековья, где живут-поживают настоящие викинги, правя своим тридевятым царством, пограбливая тридесятые и прочие по счету государства.
Ничего. Ему бы только зацепиться.
Если Ванька не врет и он на самом деле меч заныкал… Славно тогда получится…
Тут вдруг потемнело – это трэль-напарник просунулся в хлев.
– Чего тебе? – осведомился Щепотнев.
Трэль изобразил, как он ложкой уписывает нечто питательное, калорийное и богатое витаминами.
– Йаа, йаа…
Выбравшись наружу, Семен подивился – вечер, однако!
Народ потихоньку сбредался к длинному дому, оживленно переговариваясь и смеясь. У Щепотнева тоже улучшилось настроение – близость ужина радовала, поднимая тонус.
«И начал он постигать простую сермяжную правду…»
– Шимон! – окликнул его Ульф.
Семен приблизился, и старикан торжественно вручил ему глиняную миску и деревянную ложку. Не гжель, конечно, и не хохлома, но это сущие пустяки, когда аппетит на уровне.
Ульф усадил Щепотнева с собою рядом, на дощатый помост, поднятый над серединой помещения, где горели очаги, создавая освещение и уют.
Женщины-тир, то есть рабыни, живо наложили всем в миски пахучей… не то густой похлебки, не то жидкого жаркого.
Получив свою порцию и овсяную лепешку, Семен увлеченно заработал ложкой. Вкусно, однако! Запивал он скиром – резким, чуток хмельным напитком из кислого молока.
