– Узнаешь во благовремении! – сказал он и снял с шеи серебряный крестик. – На, держи! Тебе это нужнее.
– Да как же… – слабо воспротивился старик.
– Носи, Ульф!
Не теряя запала, прихватив бодрую лошадку в конюшне ярла, Щепотнев отправился в самоволку. Выпавший шанс упускать было нельзя.
Дорога оказалась длинной и не слишком наезженной – до Вегейрфьорда еще более-менее, а дальше к северу путь травой зарос.
Выехав к Тролльботну, Семен углубился в узкий, извилистый каньон, на сыром дне которого, усыпанном галькой, проступала вода. Ближе к заливу ущелье расширялось, открывая вид на залив Троллей – укромную бухту, прикрытую скалами и лесом.
По правую руку утесы отступали полукругом, и на этом пятачке выросло несколько домов – уже привычные Щепотневу покои, корабельный сарай, кузня и явно ритуальное здание, отмеченное почерневшими от времени идолами, рубленными из дерева.
Видать, это и была вотчина кузнеца Андотта, но ныне тут управлялись другие хозяева – три парусника скрипели бортами о причал, три страшные морды скалили зубы, поднятые на высокие форштевни, а по бортам висели расписные щиты, до того яркие, что в глазах рябило.
Викингов тут было полным-полно.
Добрая сотня вояк рубила деревья да обтесывала стволы, копала рвы, ладила первые остреные столбы частокола – устраивалась надолго.
Навстречу Щепотневу вышел широченный парниша с огненно-рыжей шевелюрой, заплетенной в косички.
– Чего надо? – вежливо поинтересовался он.
– Гунульф сэконунг на месте? – спросил Семен.
– И что? – прищурился рыжий. Но тут же отвлекся, глянув Щепотневу за спину.
Шимон и сам оглянулся, не теряя из виду широченного визави. Сзади подошли двое и доложили:
– Все чисто, Хёгни. Он один пришел.
Рыжий кивнул и снова перевел взгляд на Семена.
– Так для чего тебе сэконунг потребовался? – осведомился он.
– А вот это я скажу самому сэконунгу, – улыбнулся Щепотнев.
Хёгни поиграл желваками, едва видными за рыжей порослью, и сказал неохотно:
– Ладно, пошли.
Гунульф С Красным Щитом, сын Рёгнвальда Клапы[46], оказался мужиком среднего роста и средней комплекции.
Ну да как показывает история, нехватка сантиметров и килограммов не сказывается на желании загрести под седалище побольше чужого добра.
– Приветствую тебя, сэконунг, – поклонился Щепотнев. – Зовут меня Шимон, я из дружины Торгрима ярла, что хозяйничает в Стьернсванфьорде. Давно хотел перетолковать с тобой.
– О чем? – холодно осведомился Гунульф.
Шимон улыбнулся:
– Ты даже не угостишь гостя?
– А я тебя не звал, – ответил сэконунг, но кого надо поманил.
Вскоре в два мятых серебряных стакана пролилась рубиновая струя вина заморского, весьма дорогого напитка в здешней глуши.
– Я слушаю тебя, Шимон, – с важностью сказал Гунульф, отпив.
Понюхав вино и сделав глоток, Щепотнев поднял брови: недурно, совсем недурно.
– Хочу к тебе на службу пойти, – заявил он сразу, безо всяких околичностей, по-простому.
– А чего ж так? – прищурился сэконунг. – Торгрим Ворон – храбрый воин, с таким не пропадешь. И с добычей будешь, и жив-здоров.
– Так-то оно так… – протянул Семен. – Да только я хочу большего, чем доля в добыче. А у тебя и кораблей поболе, и бойцов. Самое же главное, что во всех тутошних фьордах ты – самый сильный. Стало быть, способен стать первым. Вот такому-то я и хочу служить.
Сын Рёгнвальда Клапы усмехнулся:
– Самый сильный, говоришь? А Хьельда конунга, владетеля Сокнхейда, ты уже в расчет не берешь?
– Ну про Хьельда я ничего достославного не слыхивал, а вот про твои подвиги наслышан изрядно.
Усмешка вновь искривила тонкие губы Гунульфа, и Семену показалось, будто на него глянул жмурившийся тигр, не злой после сытного обеда, но все такой же опасный.
– Льстишь? – промурлыкал сэконунг. – Значит, говоришь, большего хочешь. Ну-ну. Вот что, хирдман… Воины мне, конечно, нужны, куда ж без них, да только мне не твой меч потребуется, а твой язык. И твои глаза. Надеюсь, и то и другое у тебя не менее остры, чем лезвие клинка?
– Ты предлагаешь мне стать твоим шпионом? – осторожно спросил Щепотнев.
