голубое небо, но потом вошел в штопор и по спирали устремился вниз — к узкой полоске воды между причалом и высоким паромным боком.
— Бренд не помог, — Ира вздохнула и вытащила из кармана еще одну карамельку «Взлетная».
Ей самой хотелось подпрыгнуть, взмахнуть руками и лететь… лететь над огромными трубами, над столиками открытого кафе, над детскими панамками, кружить у пузатых спасательных шлюпок и канатов и заглядывать круглые окна кают. Солнце резало глаза, ветер танцевал над палубой, пассажиры «Принцессы Марии» толпились у перил, пихая друг друга локтями и показывая на чаек — те совершали фигуры высшего пилотажа, подхватывая брошенные кусочки хлеба.
Ира засмотрелась на птиц, а паром тем временем медленно отвалил от берега. Полоса воды расширялась, поблескивая масляными пятнами. Самолетик с размякшими крыльями бился о причальную плиту, будто пытался уцепиться за нее и выбраться наверх.
…
— Паромы всегда ходят по двое, — обстоятельно вещал очкастый студент своей подруге. Та кивала, убирала с лица перепутанные волосы и глупо влюбленно улыбалась. — На случай аварии. Тогда всех пассажиров успеют подобрать, и никакой трагедии не случится.
«Уже, уже случилась, — рассеянно думала Ира, привалившись к перилам рядом с влюбленной парочкой. Неловко было нарушать их уединение, но весь периметр верхней палубы и так заполонили туристы. Они торопливо хлебали пиво из пластиковых стаканов, видимо, чтобы достичь нужной кондиции к открытию дьюти-фри, и курили. — Сама виновата. Размечталась. Море-романтика, говоришь? Аналог турецкого отеля «все включено» не хотели бы? То-то же…»
Радость от предстоящего путешествия куда-то ушла. Осталась на берегу? Сдуло ветром?.. Или новизна ощущения «я впервые на таком огромном корабле!» стерлась, не выдержала столкновения со звуками попсы из бара и подвыпившими попутчиками?
«Хоть на Кронштадт полюбуюсь», — попыталась взбодриться Ира. Что-то слишком быстро у нее в последнее время менялось настроение. Или это равноденствие так дурно влияет?
За бортом медленно проплывал островок, на нем стояли голенастые чайки и хрипло покрикивали, вторя низкому, тяжелому паромному басу. Одна склонила голову и боком подскочила к темному блестящему камню, клюнула его. «Камень» в ответ встрепенулся, подпрыгнул и, шумя крыльями, рванулся к людям. Ира едва успела отшатнуться — черные жесткие перья мазнули по щеке, громко плеснули в воздухе и обернулись огромной вороной. Та, скрежеща когтями, устроилась на краю спасательной шлюпки, уставилась на Иру глазами-бусинками и насмешливо каркнула.
— Сумасшедшая! — девушка прижала ладонь к горящей щеке. И на всякий случай пробормотала «заклинание» из любимых мемуаров Одоевцевой: — На свою голову каркаешь, на свою!
— Кар? — теперь это прозвучало, как смешок.
— И вообще… — Ира сунула руки в карманы и быстро пошла прочь. Очень хотелось оглянуться, но она держала себя в руках. Какая-то ворона… Кронштадт гораздо интереснее. И гигантский поворотный механизм, открывающий проход через дамбу. И оборонительные сооружения.
Самоубеждение, правда, совсем не действовало. Больше всего хотелось спуститься вниз и запереться в каюте. Дождаться открытого моря и, возможно, только вечером выйти поглядеть на закат. Или просто заснуть — а проснуться уже в Финляндии.
— Угу, — пробормотала Ира. — Повести себя не хуже любителей пива. Они тоже, небось, большую часть поездки по каютам пролежат. После того, как дьюти-фри сметут.
Она взялась за дверную ручку и замерла, пытаясь понять — может, лучше остаться на воздухе? Скоро людей станет меньше… Даже шезлонги, наверно, освободятся. Или сходить в каюту за курткой? Вечером похолодает. Да что ж это за дурацкая привычка разговаривать с собой, то споря, то последовательно аргументируя…
— Кар? — раздалось за спиной.
Ира рванула на себя дверь, юркнула внутрь и оглянулась через плечо. Сквозь дверное стекло было видно, как ворона ковыляла по палубе, совсем близко, будто шла следом. В клюве у нее была зажата то ли бечевка, то ли длинная водоросль. «Кыш», — прошептала девушка. В ответ птица беззвучно разинула клюв. Ира развернулась и, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестнице.
…
Паром, с его золотистыми перилами, красными ковровыми дорожками и широкими холлами очень напоминал «Титаник» из фильмов. Или просто дворец, вид с парадной лестницы. Внутри его движение совсем не чувствовалось. Не было слышно двигателей, не ощущались волны.
Седьмая палуба, шестая, пятая… Ира оглянулась. Вороны не было. Можно успокоиться.
— Дурочка, — поругала девушка саму себя. Положила ладонь на гладкие широкие перила, перевела дыхание и медленно пошла вниз, рассматривая рекламные плакаты на стенах. Судя по ним, на пароме можно было смело оставаться жить — хоть на год, хоть на два. Кинотеатр, ресторан, спортзал, ночной клуб… Что еще надо для счастья?
Ира вздохнула. Ничего не надо. Больше ничего. Подняла глаза на блестящую золотистую табличку с номером палубы — третья…
