Запретным миром.
Райдо не будет выходить. Лишь взглянет. Убедится, что с Ийлэ все в порядке… или нет?
Он не сразу увидел ее, серую на сером, сплетенную из влажных нитей дождя. Чужую.
Она избавилась от одежды, и нагота ее не выглядела чем-то неприличным, напротив, в глубине души Райдо понимал, что именно так — правильно.
Ийлэ стояла.
И танцевала.
Она раскачивалась, ива на ветру… или не ива, но тонкая молодая осина, которая спешит сбросить покрывало последней листвы…
…вода…
Рисунки водой по стеклу.
По коже, которая была уже не белой, но сероватой, серебристой, словно древесная кора. Руки-ветви тянутся к небу, а небо отвечает.
Райдо видел рождение молнии.
И стыдился, поскольку не имел права смотреть. А он не способен был отвести взгляд. От низких туч, которые прогибались так, что касались пальцев Ийлэ. И в пальцы эти бережно, трепетно даже вложили белый шар молнии.
Ийлэ улыбнулась.
Наклонилась, касаясь молнии губами…
Ийлэ не стало.
Не альва.
Не его, Райдо, женщина, которая пока знать не знает о том, что она его, Райдо, женщина. Но лишь сосуд для силы. Та наполняла медленно, пробираясь по руслам кровеносных сосудов, разливаясь по самой крови, зажигая Ийлэ изнутри.
Белый свет.
Ослепительный.
Райдо закрыл глаза на мгновение всего, но когда открыл, то увидел, что молния погасла. Ийлэ как-то неловко покачнулась. Устояла. Она поворачивалась медленно, или это в его сместившемся восприятии движение получилось медленным, размазанным, но Райдо отчетливо понял: еще немного — и она упадет…
Окно рассыпалось стеклянными искрами.
Кто-то закричал, кажется, Нат… лишь бы следом не полез… не надо ему…
Райдо упал на землю, покатился по скользкой грязи. И свитер тотчас пропитался ледяной водой. Холод отрезвил, пусть и ненадолго.
— Нат! Назад! Я запрещаю! Приказ! — Голос сорвался, но Нат отпрянул от окна.
Приказ не нарушит.
Хотелось бы думать, что не нарушит… но возвращаться надо, только сперва найти ту, что спряталась в дожде. А он идет, размывает мир, мешает запахи. И вот уже не различить, где небо, где земля. Мир полон воды, и Райдо почти захлебывается.
— Ийлэ!
Не отозвалась. Не услышала. Или сама заблудилась в этом растреклятом дожде.
А небо вспорола белая полоса молнии. И следом накатил гром, громко, оглушая. Ничего, Райдо выдержит. Он грома не боится и никогда не боялся…
Он увидел Ийлэ.
Стоит, прижав руки к груди, покачивается.
Три шага.
Кренится.
Два.
И бежать по грязи тяжело, земля под ногами чавкает, прогибается, шевелится, пытаясь ухватить Райдо. Белыми червями шевелятся слепые корни.
Один.
И он успел подхватить Ийлэ, мокрую, пахнущую и дождем, и молнией.
Горячую.
Живую.
Прижать и сказать первое, что в голову пришло:
— Что ты творишь?
