согласился довольно быстро. Жителям под страхом смерти было запрещено покидать пределы города. Забегая вперед, скажу, что нарушители нашлись, но казнить их уже не было необходимости.
Возвращенные в замок гости тоже свалились в болезни, вместе с кучером и прислугой. Я порадовалась, что их успели перехватить у ворот.
Пока герцог отдавал распоряжения, я удалилась в предоставленную мне комнату и ножницами распорола потайной шов в подкладке платья. Вечную свечу я всегда ношу при себе – как раз на такой случай. Мало ли, где предстоит оказаться. К сожалению, выпала первая из трех опасностей, о которых напомнил мне перед отправкой творец: Мир-на-краю может бросить тень на прошлое в виде стихийного бедствия, войны или страшной болезни.
Как должно, так и случилось.
С беременностью я утратила возможность зажигать свечу своим внутренним огнем. Кремень в складках платья был зашит тоже, но в комнате жарко пылал камин, и я запалила свечу от него. Последний человек, которого мне хочется видеть сейчас – это Ральф. Но мой долг обязывает.
– Что? – резко спросил Верховный контролер, как только связь наладилась.
– Ничего, – пожала плечами я. – Просто отчитываюсь. Чума.
– А! – протянул Ральф. – Ничем не могу помочь. Чумному миру контролер не положен. Даже если вы выживете, мы не можем рисковать носительством: закон запрещает отправлять людей в зону заражения. Помирайте сами.
– Хорошо, – кивнула я. – Я просто поставила тебя в известность – как предписывает все тот же закон.
– Благодарю, – без всякой злости, совершенно нейтрально ответил Ральф. – Это все?
– Все, – подтвердила я.
– Ну, ты знаешь, что делать. Если количество умерших превысит одну треть населения – хотя бы на одного человека, – ты должна будешь применить аннигилятор, иначе получишь все тот же Мир-на-краю.
– Я знаю, – процедила я сквозь зубы.
Мог бы и не напоминать, сволочь.
– Всего тебе доброго, Бренна Баум.
Ральф улыбнулся одними губами, и экран погас.
…Потекли дни, полные тяжелой работы, и ночи без сна. Я ухаживала за больными: обтирала горящие в лихорадке тела, меняла мокрые полотенца и грязное белье, поила с ложечки, успокаивала бредящих, удерживала обезумевших, перевязывала места вскрывшихся нарывов.
В комнатах, на лестницах, даже во дворе беспрерывно витал сладковато-гнилостный запах – запах смерти. Один за другим заболели девять зараженных: только Энрике каким-то чудом держался. Мне кажется, его оберегало чувство долга. Мои опасения подтвердились: в городе тоже появились заболевшие. Необходимость в изоляции отпала, хотя я предпочла бы и дальше соблюдать ее, вопреки всему надеясь сохранить жизнь герцогу. Но как только нам сообщили о первом заболевшем горожанине, Энрике ринулся вон из дома – проводить карантинные мероприятия. В их разумности он убедился: никто из вовремя отправленных из замка людей до сих пор болен не был. Гонец с докладом являлся каждый день и кричал, стоя под стенами. А дозорный на стене приносил вести нам.
Но теперь все осложнялось. Раз чума проникла в город, бороться с ней станет крайне тяжело. Остается надеяться на чудо и вселенскую справедливость.
Я прекрасно понимала, что осмотреть всех людей в городе одна просто не успею. Но все-таки попыталась этим заняться, пока не упала в обморок посреди мостовой, на пути от одного дома к другому. После этого герцог с подводой отправил меня домой. Мною занялась кухарка, на минуту оторвавшись от приготовления отваров, – остальные были заняты. Габриэла, оставшаяся в замке служанка, сбивалась с ног у постелей пятерых, пока еще живых, а кучер Мигель сжигал трупы.
– Отдохнуть бы тебе, красавица, – вздыхала кухарка. – Ребеночку-то небось тяжело…
– Откуда вы знаете? – еле разлепила я пересохшие губы.
– Да что ж я, тяжелых не видела? – усмехнулась женщина. – Чай, не первый год на свете живу…
Я не смогла сдержать улыбки. Ну, живет-то она гораздо меньше, но память говорит ей об обратном. Забавно все-таки…
Этой ночью я спала крепко и долго – организм, носящий ребенка, с возмущением потребовал свое. А когда проснулась… оказалось, что умерло еще трое. Вновь на заднем дворе запылал костер. Зато одна из двух оставшихся больных – посудомойка, я даже не запомнила ее имени – кажется, начала поправляться!
– Неужели мы переживем это, о демоны! – шептала я, промокая пот со лба спящей девушки.
А ведь мир, переживший чуму, поднимается на другой, более высокий уровень развития…
Но до этого момента было еще далеко. Один за другим падали от страшной болезни жители города, умерших соседи сжигали вместе с домами. Счастье, что люди сразу перестали собираться на площади, старались не выходить из домов и поменьше общаться друг с другом. Когда силы немногих выздоровевших и, милостью свыше, не заболевших были на исходе, мы с герцогом поняли: чума наконец-то идет на спад. К тому времени миновало почти
