а двое схватившись за голову и катаясь по мостовой. Кто-то копошился и внутри окна, но отсюда я не мог разглядеть деталей. Несколько человек, видно, просто проходивших мимо, с криками и стонами корчились на земле. Некоторые, держась за голову и стоя на коленях, качались из стороны в сторону.
Выскочив из караулки, я пробежал мимо таких же оглушенных и слепых стражников и видящего, затем бросился к карете, стоявшей метрах в ста от ворот. На полпути до нее стоял, протирая глаза, посольский кучер.
– Я ничего не вижу, – простонал он, видно услышав мои шаги. Быстро создав универсальную медицинскую схему, я активировал ее над головой бедняги.
– Легче?
– Да, – кивнул он головой, когда его перестало трясти. – Но глаза болят все равно, – сообщил он, щурясь на меня.
– Пройдет, – ответил я, передавая ему конверт. – Здесь адрес, где находится Маниша. Беги в посольство!
– Понял! – Кивнул он и припустил к воротам. А я рванул к карете, глядя, как со всего посада сюда стекается народ.
Лидик, сидя на козлах, держался за уши. Видимо, ему повезло и, когда полыхнуло, он смотрел в другую сторону.
– Ты как? – спросил я его, подбегая к экипажу.
– В ушах звенит, – пожаловался он. – Что это было?
– Гони вперед так быстро, как можешь, – приказал я ему, заскакивая в карету. – Потом расскажу.
Дина схватила меня за руки, едва я оказался внутри.
– Жив? – выдохнула она.
– Уши как? – спросил я, осматривая ее астральное тело. Пара разорванных капилляров, а так вроде все нормально.
– Звенит, – пожаловалась она, откидываясь на спинку сидения от того, что карета рванула с места.
Чуть не упав на нее, я нашел ее губы своими…
Девчонку звали Нира. На вид, ей было не более шестнадцати, однако управлялась она не хуже Рины. Помогла одеться, усадив меня перед зеркалом, причесала, а затем и уложила волосы. В течение пятнадцати минут, используя какие-то артефакты, соорудила у меня на голове местную модную прическу.
– Вот теперь я готова провести вас к баронессе, – улыбнулась она, глядя на меня в зеркало Наши взгляды встретились, и на меня опять накатило. Само по себе, без желания и усилия с моей стороны. Девочка чувствовала скуку, через которую пробивалось усердие, немножко страха и любовь к единственному близкому человеку, скорее всего брату. С некоторым усилием я оторвала взгляд, вдруг испугавшись непонятно чего.
– У тебя есть брат? – спросила я, пока она показывала спальню, в которой лечили Диану.
– Да, миледи. Старший, – ответила она мне.
Я только покачала головой. Что со мной происходит? Это само, или Вадим виноват?
Вчерашний вечер я помнила плохо. Едва видящий помог Диане, стражники усадили нас в экипаж, двери которого были украшены оскаленной мордой тигра. Через несколько минут нас привезли в городской дом дель Виля, однако с хозяином встретиться не удалось. Но была ванна, ужин и большая, мягкая кровать, на которой я выключилась, едва голова коснулась подушки.
Городской дом уступал резиденции в Прибрежье. Комнаты были существенно меньше, коридоры уже и темнее. Но в целом тут было довольно мило. Пройдя через гостиную, Нира подвела меня к большим двойным дверям и, постучав, открыла одну из створок.
Диана сидела на кровати, опираясь на сложенные за спиной подушки. За приоткрытым треугольным окошком шумел город. Увидев меня, баронесса улыбнулась и похлопала по кровати рядом с собой. Нира предупредила, что ей трудно было говорить – что-то воспалилось, да так, что и видящие не могли нормально помочь. А нелюдей приглашать она отказалась.
Некоторое время мы рассматривали друг друга. Как назло, мой новый дар дал сбой, и я понятия не имела, что она чувствует.
– Спасибо тебе, – вдруг прошептала она.
– Не за что, – почему-то смутилась я. В ее глазах мелькнула ирония, но только на мгновение.
– Знаешь… – продолжила она, и я почти физически почувствовала, как трудно ей говорить. И вовсе не из-за ранения. – Меня в шестнадцать лет продали замуж. Мой будущий богатый и знатный муж был извращенцем. Я должна была стать его четвертой женой, первые три не прожили и месяца после свадьбы. Я хорошо помню, как рыдала на коленях перед пьяным отцом, считавшим деньги… Вот тогда, когда он оттолкнул меня и ушел, я поняла, что не нужна в этой жизни никому. А рассчитывать можно только на себя. Мне пришлось… – Она замолчала на несколько мгновений, потом продолжила: – самой решить проблему. Я стала богатой вдовой, – она опять замолчала. – Я запретила себе любить, – продолжила она, со странным выражением лица. – Хотя могла бы… Был человек, который… Ну, не важно, – махнула она рукой. – Потому что, когда любишь, надо довериться, а я запретила себе доверять. Я его предала, – она вздохнула, а я поняла, что она просто старается не заплакать. – Ради дела. Я была уверена, что ничто и никогда не поколеблет мое мировоззрение. А тут появился Беркут. Он спас меня, просто так. Вмешался, казалось бы, в безнадежную для него стычку с шодами…
Она опять замолчала, испытывающе глядя, в глаза мне и вдруг схватила меня за руку.
