открылась без малейшего скрипа. Лестница за ней вела в караулку, где ночью дежурила городская стража. Лидик уже несколько раз приводил сюда гостиничных ланей, которые за небольшую мзду скрашивали стражникам ночи в караулке. Парню перепадала лишняя монетка как посыльному – он всегда знал, кто из девчонок освобождался раньше, и бегал в караулку, чтобы узнать, спят офицеры, или девочкам стоит немного подождать с визитом.
Днем здесь никого не было, и Лидик, извиваясь ужом, пролез в отверстие, через которое ремонтировали механизм, открывающий и закрывающий ворота. Не очень удобно, зато теперь он сидел прямо над проходом в башне и мог видеть путников и с одной и с другой стороны стены.
Жук о чем-то болтал с торговкой, на латке которой были разложены гостиничные бирки – у нее каждый приезжий за монетку мог узнать, какие постоялые дворы свободны, а где мест нет. Торговка была толстой, крикливой теткой, и Лидик ее терпеть не мог. При встрече она больно хватала его за щеку, приговаривая: «Ах, какой малец, ах проказник…» За торговкой на лавочке неподвижно сидел странный тип, несмотря на жару, весь закутанный в плащ, да еще и с капюшоном.
Снаружи, вдоль тракта раскинулся небольшой посад – несколько палаток, фургонов и телег тех, кому не по карману городские гостиницы. Посадские что-то готовили на кострах, до Лидика доносился запах специй и жареного мяса.
Фургон торговца медленно подкатил к воротам, и стража вышла его встречать. Ох, Создатель, а торговец ведь – стех! Действительно, на козлах сидел высокий и худой мужик в светло-сером балахоне, за спиной которого виднелись красиво сложенные, еще оперенные крылья. Стражники тут же опустили глаза в землю, потребовав показать, что в фургоне. Оживился и видящий, встав так, чтоб одновременно держать в поле зрения стражу, стеха и купеческих охранников. Однако, стех не стал дурить, а соскочив с козел, распахнул двери фургона. Что было внутри, Лидик не видел, но, похоже, ничего интересного. Стражники махнули рукой, мол, закрывай. Стех со стуком закрыл двери и передал стражникам несколько монет.
Видящий вернулся в свою тень, фургон и верховые проехали под Лидиком и исчезли на городских улицах. Стражники, кинув монеты в специальный ящик, позевывая, расположились на своих привычных местах.
Спустя десяток минут к воротам подкатила подвода, управляемая большим и толстым крестьянином. На телеге в два ряда лежали плотно набитые мешки. Стражники выдвинулись вперед, видно собираясь проверить их содержимое, как вдруг истошно завизжала торговка. Лидик посмотрел в ее сторону и в ужасе дернулся, ударившись головой о балку, под которой он лежал. Рядом с визжащей торговкой, в быстро расплывающейся темно-красной луже лежало дергающееся тело Жука. Из левой части его спины торчало ярко-белое оперенье стрелы. Тип в капюшоне, недавно сидевший на лавочке под яблоней, исчез без следа.
Как ни странно, ящеры оказались идеальным средством передвижения. Во-первых, строптивыми они были, пока шли за телегой. Стоило на него взгромоздиться, раптор полностью застывал и превращался, буквально, в робота – ни одного движения без команды поводьями. Во-вторых, зверь мгновенно набирал скорость, а тело всадника сидело как влитое в специальном седле. Чтоб из него выпасть, надо было крепко постараться. В-третьих, раптор жрал все подряд, не потел, не вонял и не требовал особого ухода. Даже подковы ему не требовались. Ну и, в-четвертых, чешую ящера очень нелегко было пробить. Только теперь, сев в него и проехав некоторое расстояние, я понял, почему они стоят дорого. Лошадь и этот зверь по комфорту соотносились приблизительно, как «Лада-Калина» и БМВ икс пять. Единственный его минус, по словам Цепалы, – непереносимость холодов. Вадим затруднился перевести, при каких именно морозах ящер становился недееспособен, но судя по деталям рассказа – градусах при двадцати ниже нуля. А такое в этой местности, по словам купца, не часто бывает. Я даже подумал, что мы не станем продавать зверюг, если не возникнет острой необходимости, а оставим их для собственных нужд.
Чувствовал я себя после вчерашнего не очень, но вечерний разговор стоил похмелья. У пьяного купца развязался язык, и он рассказал много интересного про этот мир. Того, чего не знали деревенские дети.
Истории как науки здесь не существовало. Вроде как были какие-то летописи, но купец, хоть и грамотный человек, никогда их не читал и понятия не имел, где они хранятся. Но в семьях было принято рассказывать древние легенды, которые и выдавались как история цивилизации. Вот одну из таких легенд Цепала нам и изложил. Давным-давно жили в мире две расы – стехи и шоды. Достигли они небывалого могущества с помощью магии и различных технологий. Для повседневной работы и в качестве прислуги создали они себе рабов – людей, которыми управляли, смотря в глаза и давая различные задания. Так и жили, пока не разразилась между нелюдями великая война, которая, как я понял, отбросила цивилизацию далеко назад. Люди тоже разделились на два лагеря, каждый поддерживал своих хозяев. Длилось это противостояние очень долго, пока жрать стало нечего. Поскольку стехи и шоды вырезали друг друга в больших количествах, популяция людей стала преобладать. Начали возникать человеческие государства, которые со временем бросили вызов нелюдями.
Не так давно, но еще до рождения Цепалы появился великий человек, которого звали Мадри. Он провозгласил идею – люди есть раса, которая должна иметь те же права, что и нелюди. Под этим соусом ему удалось объединить несколько человеческих государств в одну империю. Нелюдям это пришлось не по душе, и снова началась война. Однако людей было много, и несмотря на то, что магов среди них, то бишь нас, было всего один на сотню, человеческая армия победила. Как я понял, врага просто залили кровью и завалили трупами. Узнаю человечество!
По результатам войны была подписана Хартия: нелюди соглашались на существование Империи Людей, однако поставили жесткие ограничения. Все их Цепала не знал, однако то, что касалось его бизнеса, смог рассказать. Купец торговал магическими артефактами, продажа которых сильно лимитировалась,
