– А я совсем не спала, – тихо призналась Оля. – Ни одной минутки. Я так боюсь. Вдруг этот парашют не раскроется?
Риз с интересом посмотрел на Олю, и в нем шевельнулось некое чувство, почти не посещавшее его раньше. Вообще-то оно напоминало жалость, но Ризи решил, что это у него от чрезмерной Дюшкиной ферментативной активности. «Опять ни единого положительного проблеска!» – с сожалением констатировал Э-Ли-Ли-Доу, обращаясь к двум пятым частям Димы Чахлыка, сидящим за столиком рядом с Кошкиной.
«Если ты считаешь другого человека убогим, это не сострадание и не жалость!» – передал Дима Рону.
– Ты что, древних книг начиталась? – спросил Риз. – Как это парашют – и не раскроется?
– Не знаю, – пожала плечами Оля и облизала губы. – Я, по правде, всего одну древнюю книгу читала – про репку, которая тянула из земли дедку. Там парашютов не было.
– А мой папа читал самую большую старинную книгу, «Войну и пир»! – похвастался Федя. – Там страниц – больше тысячи. Он мне ее пересказывал, так что, можно считать, что я ее тоже практически читал.
– Тысяча листов! – Оля на мгновение отвлеклась от парашютов. – А про что?
Федя замялся:
– Ну, начало я не помню, но в середине там один чубрик рухнул с дуба и стал смотреть в небо. А его девушка Наташа…
– У него была собственная девушка? – удивившись, перебила Оля. – Девушка-робот?
– Какой робот, тогда роботов не было! Просто девушка. Она не спала по ночам и вообще сама не знала, чего ей надо. Даже секторальный гипноз не помогал!
Федя решительно встал из-за стола и направился к автомату с напитками, пройдя прямо сквозь одного из ангелов, которые находились в комнате. По дороге он лихорадочно придумывал продолжение знаменитого романа. Жаль, что папа не рассказал ему подробнее. Федя вытряхнул из автомата баночку пенистого коктейля с флуоресцирующими добавками и вдохновенно продолжил:
– Тут появился монстр из компа и проник в мозг того чубрика, который лежал под деревом. И он стал излучать волны на низких апельсиновых частотах.
– На низких? – удивился Барди.
– Ага, прикинь. Этого в романе нет, это психологи потом установили. Проанализировали, какие у него могли быть ритмы мозга, – и установили. Ну, это не так важно. Главное, что пока он лежал под дубом, пир кончился, и началась война. Ядерная. С инопланетянами.
Историю, в которой присутствовали инопланетяне, придумывать было намного легче. Федя увлекся. Ребята – вслед за ним.
– Вполне суперная история! – кивнул Рино. – Я тогда тоже хочу эту книжку прочесть. Только лучше в комиксах.
Все единодушно сошлись на том, что книжки вообще лучше читать в комиксах, а еще лучше – в фильмах. Тогда всякую говорильню можно пропускать, а смотреть исключительно трюки.
Один из ангелов тихо застонал.
– Зачем Старик решил спасать этот мир? – спросил он. – Конечно, я не эксперт, но, по-моему, тут нет ни одного шанса. Ни единого.
– А Ризенгри? – возразил второй ангел. – Ты же до сих пор надеешься. Ты же сам спасал Риза все его детство.
– Идиот я, что надеюсь. А тогда спасал… Да я в основном ради Джен это делал! Ты же сам знаешь, у Риза за всю жизнь ни одной искорки не было. Первый и единственный проблеск возник тогда с Дюшкой. И то я подозреваю, что это была Дюшкина заслуга. Ты только погляди, что тут творится.
Действительно, над головами ребят носились страсти, но ни единой «правильной» полосы или хотя бы точечки среди них не проскальзывало. С точки зрения ангелов, это было просто ужасно. О том, что могут существовать и другие точки зрения, ангелы, конечно, догадывались. Но заведомо считали их в корне неправильными.
Диди.
Первым уроком в этот день шла литература.
Учителем литературы был Пушкин Лелександр Сергеевич. Его выбрали на эту роль единогласно, хотя он ни бельмеса не смыслил в гуманитарных науках. Но фамилия обязывала. На Земле-11 жил когда-то такой замечательный автор, его однофамилец. Да, кстати. Урок литературы проходил в том кабинете, где вчера была пустыня. Сегодня же у учеников просто зуб на зуб не попадал. Кле, которая, помня вчерашнее, явилась на урок в топике на тонких бретельках, рванула было переодеваться, но Пушкин, вошедший в класс одновременно со звонком, решительно развернул ее обратно.
– Ребята, разве у нас сегодня холодно? – обаятельно скалясь, спросил он.
– Холодно? – подчеркнуто-искренне удивился Барди. – А что такое «холодно»? А, вспомнил, это когда молекулы медленно двигаются и ртуть в термометре не поднимают. Правильно?
