основном травянисто-зелеными, оливковыми и матово-желтыми. Во многих помещениях были светильники. В некоторых, впрочем, торчали в специальных углублениях обычные факелы.
Столбы, похожие на слоновьи ноги, торчали где придется, под разными углами.
– Я видала такую модель Пизанской башни в одном из моих игрушечных миров, – шепнула Лещща брату, когда Пипы не было рядом.
– Не могу понять, зачем они этих столбов натыкали всюду!
– А я не могу понять, почему полы почти везде кривые.
И впрямь, стены были в основном ровные, комнаты и залы – довольно правильных форм. А вот полы словно ходуном ходили-ходили, да и застыли так, волнами. Где в полметра была разница, где и в полтора метра.
– Может быть, тут на скейтах или роликах катаются, – предположил Бьо.
Во внутреннем дворике замка сделали привал. Перекусили взятой с собой едой. После обеда Пипа растянулась прямо на каменных плитах дворика, на солнышке, и тут же уснула.
– Нам через час пора домой собираться, – сказал Бьорки. – К рассвету мы превратимся в самих себя. Надо успеть добраться до дому.
– Я не думаю, что мы будем идти обратно всю ночь, – отозвалась Ле. – Успеем.
– Всякое может случиться по дороге. Лучше с запасом.
– Да, ты прав. Ты – лучший старший брат на свете!
– Ты – самая славная сестренка на свете.
Они замолчали. Пипа во сне перевернулась на спину и теперь дрыхла, беззаботно раскинув руки и ноги в разные стороны.
– Может быть, ты тоже хочешь немного поспать, – предложил Бьорки, почти спросил.
– Тут слишком пыльно.
– Мне показалось, ты уже научилась не обращать на это внимание.
Ле ничего не ответила.
– Иногда бывает, что надо уметь не обращать внимание на разные вещи, – сказал Бьо.
– У меня не получается. – Если бы Ле была в своем обычном облике, она точно побелела бы сейчас.
– Очень просто этому научиться, – ответил Бьорки. – Например, чтобы научиться не обращать ни малейшего внимания на пыль и грязь, достаточно всего один день побыть, ну… Ну, скажем, крысой в этом замке.
– Крысой? Такой крысой, какая живет у Мамаша в ящике?
Ле передернуло от отвращения. Она совсем забыла про приличия!
– Да, именно такой крысой, – ответил Бьорки. – И тогда ты поймешь много нового.
– Но я не хочу быть крысой! Совсем не хочу… – Теперь Ле побелела даже сквозь тело землянки-75.
Бьо удивился:
– Я сказал просто для примера…
Он расстелил на нагретых камнях свой плащ. Ле поблагодарила, легла и прикрыла глаза. В ее кармане шевелился Жан-Поль, видимо, тоже укладывался спать. Старший брат растянулся неподалеку, предупредив, что через час разбудит девочек и они отправятся в обратный путь.
Лещще не спалось. Но она была очень послушной девочкой – как все дети Земли-28. Поэтому она старательно лежала, не шевелясь и не открывая глаз. Потом задремала. Сквозь полусон ей показалось, что игрушечный ангел осторожно выбирается из кармашка.
Обратная дорога казалась длиннее и противнее. Ле устала, ей хотелось поскорее попасть в хижину, временно ставшую их домом, превратиться в саму себя и послушать супернянину колыбельную. Бьорки не устал, его в целом немного утомлял их странный отдых на этой отсталой планете, хотя он понимал, что делает это ради сестренки, у которой, как и у всех, детство – единственный раз в жизни. Одна только Пипа пребывала в приподнятом настроении: еще бы, ведь поход в замок – это так круто!
– Вас точно-точно когда-нибудь в Фтопку возьмут, – беззаботно щебетала она. – Вот мне с десятью уколами не стукнуло пойти в замок, хотя я знала же, что можно. А у тебя всего восемь уколов мудрости, а ты сообразила. И про пещеры тоже.
Ле молча шлепала по слегка раскисшей дороге (прошлой ночью шел дождь) и помалкивала.
– Ты точно странная, тебя точно в Фтопку надо, – гнула свое Пипа. – Это жалко. Мы же теперь подружки.
– Подружки, – подтвердила Лещща.
– Навсегда?
– Навсегда.
– Навсегда, пока тебя не возьмут в Фтопку!
Ле вздохнула. Ну как она могла признаться в том, что она – крутая инопланетянка с таким уровнем интеллекта, который Пипе и после ста уколов не светит, и что скоро они улетят отсюда на свою родную планету и будут жить там продвинуто и счастливо и… «Счастливо?» – мысли маленькой Ле
