«Ну вот, начинается! – с досадой подумал Рино. – Сейчас она решит сложить обо мне песнь или еще чего…»
– Погоди минутку, не ходи, я с тобой, только за тапками сбегаю, – скороговоркой выпалила Машина голова и перестала закрывать кружок неба.
Рино остался один. Первым делом он присел на корточки и ощупал пол. Пол был каменный, явно искусственного происхождения. Затем он ощупал стену. Такие же камни, ровные, гладкие, прямоугольные, но не как кирпичи, а с округлыми краями. Рино понимал, что находится сейчас ниже уровня океана. Но воды тут не было, и воздух был сухой. Значит, помещение надежно изолировано.
– А вот и я! – Пятачок неба опять закрыла всклокоченная Машина голова. – Лови-и!
И на Рино вниз полетел… огромный камень! Валун!
– А-а-а!!! – Рино ломанул в сторону, прижался к стенке.
Бух! Камень упал подозрительно мягко.
– Фух!
– Ты чего орешь? Подушку поймать не можешь, что ли?
– А предупредить можно было?
– Так я же предупредила, сказала: лови!
– Но ты же не сказала, что это подушка!!!
– А ты подумал – что?
– Что булыжник.
Пока они препирались, Маша успела резво спуститься вниз, причем свободная у нее была только одна рука, во второй было скрученное валиком одеяло.
– Ты меня прости, Слунс, но я иногда начинаю серьезно сомневаться в твоих умственных способностях! – заявила она, едва успев спуститься. – Неужели ты всерьез мог подумать, что я бы запустила в тебя каменюгой размером с подушку? Я похожа на ненормальную?
– Сегодня – не очень, – честно признался Рино.
Маша не стала вдаваться в подобности и выяснять, когда – очень. Она сказала:
– Держи. Только разворачивай аккуратно.
– А что внутри?
– Листья для еды, твой лук со стрелами, мои тапочки и ягоды.
Рино нахмурился. В темноте этого было не видно.
– Машка, эти ягоды нельзя есть!
– Да ладно, опять ты за свое! Я вчера ела, уже больше суток прошло и…
– И ты почему-то не помнишь вчерашний вечер, а почему – задумывалась? Как рыдала из-за дерева, забыла? А как ракушки в море выбросила, об этом тоже никаких воспоминаний? Да ты тако-о-е вчера творила!
– Да не мо… – Маша бодро начала, но осеклась. – Да не может быть, но… То-то я сегодня, когда яичницу жарила, удивлялась, куда еда исчезла. Не мог же ты столько слопать. Но я решила, что их… Их не смыло разве в море?
– Их ты выбросила.
– Я не выбрасывала… – В Машином голосе не было никакой уверенности.
– Ну да, ну да. Ты не выбрасывала. Ты бережно вернула их в ес-тес-твен-ную среду обитания.
Кажется, Маша стала что-то вспоминать, потому что она больше не возражала. Рино уже немного привык к полумраку и различал контуры предметов, но выражения Машиного лица не видел.
– Ладно, пошли уже, – проворчала Маша. – Хотя нет, стой.
Она развернула одеяло, извлекла из него тапки и сунула в них ноги. Листья с ягодами свернула и запихнула в пододеяльник. Лук со стрелами отдала Рино.
– Подушку тоже ты бери, а одеяло я на себя накину. Будет типа накидка.
– Ты так собираешься, словно мы сутки идти будем, – хмыкнул Рино, но подушку взял, в качестве щита.
Коридор был сводчатый, метра полтора шириной и около трех метров в высоту. Ребята взялись за руки и пошли вперед на ощупь, Маша проверяла правую стену, Рино – левую. Но продвигаться вперед таким образом оказалось очень неудобно: Рино мешали лук и подушка, которую он держал подмышкой, а с Маши то и дело соскальзывало одеяло. Они вернулись назад, оставили вещи под люком и предприняли вторую попытку. Но вскоре коридор стал расширяться, им пришлось разжать руки и перемещаться, переговариваясь. Было страшновато, они переговаривались шепотом.
– А что будем делать, если это лабиринт, если появятся ответвления? – запереживала Маша.
Но пока ответвлений не было, пока только:
БУМ!
