Они двигались все быстрее. Син-аппы совершили бросок к одной из них, когда она мчалась мимо. Мало-помалу зеленая колонна замедлила ход и, сильно содрогнувшись, остановилась.
Впереди двойников Уилла и Аджая возникла одна белая колонна, но син-аппы находились в десяти ярдах от нее – не допрыгнуть.
– Что теперь? – спросил Аджай.
– Давай подумаем, – предложил Уилл. – Спешить некуда.
На экране появилась надпись: «У ВАС ТРИДЦАТЬ СЕКУНД». Надпись сменилась цифрами «30», которые тут же сменились цифрами «29», а потом – «28». С каждой истекающей секундой зеленая колонна медленно разрушалась. Син-аппы перешли на самую ее середину и устремили на своих живых двойников умоляющий взгляд.
– Ты подскажешь или нет? – спросила Брук.
– Проклятье, Ронни! – в отчаянии выговорила Элиза.
– Прыгайте, братцы! – крикнул Ник.
– Воспользуйтесь веревками, – подсказал Аджай экранным двойникам.
Син-аппы секунду помедлили, но почти сразу о чем-то договорились. «Уилл» открыл свой рюкзак и вытащил что-то наподобие ракетницы. «Аджай «привязал к концу веревки заостренный крюк и набросил веревку на дуло ракетницы «Уилла». «Уилл» выстрелил по белому кругу. Крюк вонзился в вершину колонны недалеко от края. Ближний конец «Аджай» закрепил с помощью крюка и особого узла в центре зеленой колонны, неуклонно продолжавшей уменьшаться в размерах.
– Страховка, – проговорил Уилл.
В тот момент, когда обратный отсчет дошел до десяти, они прикрепили к веревке карабины, притороченные к поясам, и спрыгнули с колонны. Они полетели над бездной и спрыгнули на белый столп в то самое мгновение, когда остатки зеленой колонны растворились в бездонной тьме. Все, включая син- аппов, замерли и дружно облегченно выдохнули.
– Что теперь? – прошептала Брук.
Постепенно вокруг прояснилось, и белый круг света стал частью уступа на высокой гладкой скале.
– Продолжайте идти, – подсказала Элиза. – Вы уже недалеко от цели.
Син-аппы пошли вдоль уступа и наконец поравнялись с открытым дверным проемом на поверхности скалы. Когда они вошли в этот проем, пространство трансформировалось и стало просторным залом, обставленным старинной мебелью. В зале горел камин, паркет был выложен геометрическим орнаментом. На стенах висели большие гобелены.
В центре зала стоял красивый рояль. На скамье перед клавишами, спиной к входу сидел мужчина. Он был в белой сорочке с воротничком-стойкой и шейным платком, в штанах до колен, туфлях с пряжками, в длинном сюртуке. Мужчина, облокотившись о рояль, подпирал рукой подбородок. Рядом с ним на маленьком деревянном столике стояла чернильница с гусиным пером. На подставке для нот покоились два пустых нотных листа.
Двойники Уилла и Аджая пошли вокруг рояля, и наконец поле зрения сместилось, и Уилл увидел лицо мужчины. Ему было на вид около сорока лет, он был приземист и крепко сложен. Его голову обрамляла густая и косматая седая шевелюра. Черты лица у него были крупные, тяжелые, искаженные тяготами жизни, почти скорбные. Казалось, он не замечает непрошеных гостей. Взгляд его серо-голубых глаз был устремлен в пространство.
– Знаете, кто это такой? – спросил Аджай.
Уилл видел это лицо на десятках конвертов, в которых лежали пластинки из коллекции его родителей.
– Людвиг ван Бетховен, – сказал Уилл.
– О господи, – вырвалось у Ника. – Так это тот самый малый, который сочинил «
– Бетховен не сочинял… – возразила Брук.
– Бесполезно, – вздохнул Аджай.
– Последняя загадка, – проговорила Брук, глядя на страницу ежегодника. –
– Ну так скажи ему про это, – велел Аджай своему двойнику.
– Guten Tag, Herr Beethoven, – с вежливым поклоном произнес экранный двойник Аджая. – Мы можем перемолвиться с вами словечком, сэр? Durfen wir mit Ihnen sprechen, bitte?
– Твой малышок говорит
–
Но Бетховен не откликнулся. Он даже не посмотрел на пришельцев.
– Он вас не слышит? – сказала Брук. – Он глухой, забыли?
– Аджай, твой двойничок знает язык жестов? – спросил Ник и хлопнул себя по лбу. – Что я несу? В то время язык жестов еще
