еще. Так что мой клиент не
Смуглая, с тонкими чертами физиономия австралийского ирландца остается все такой же безмятежной.
– Разумеется, у нас много вопросов… Но прежде чем мы к ним перейдем, хотелось бы все-таки внести ясность – мистер Чернофф, так вы отказываетесь пояснить нам, почему вы заменили видеонакопитель именно в тот день?
Опять двадцать пять… Он что, рассчитывает, что я не выдержу и начну отвечать сам, вместо адвоката? Держите карман шире, гражданин начальник. Пусть Мозес отбрехивается: в конце концов, он за это деньги получает. Не такие уж и маленькие, между прочим, – одно только его присутствие на допросе обошлось мне в три сотни. И это он еще скидку сделал как другу сына.
– Старший инспектор, у вас проблемы с памятью? Как я вам только что объяснил… странно, кстати, что приходится разъяснять такие очевидные вещи столь опытному сотруднику…
Это все ерунда. Вот что действительно интересно, так результаты экспертизы тех образцов, что они взяли в баре. Нашли следы яда или нет? Хочется верить, конечно, что нет – все-таки времени прошло уже немало, а чистоту у меня в заведении наводят тщательно, я за этим слежу.
– Мистер Чернофф, расскажите, пожалуйста, когда и при каких обстоятельствах вы в первый раз услышали о Таийибе Набтабе?
Хм… интересно сформулировано.
– Уточните вопрос, пожалуйста.
Полицейский захлопал ресницами с деланым недоумением:
– Что именно уточнить? Вопрос очень простой, как мне кажется: когда и при каких обстоятельствах вы в первый раз услышали о Таийибе Набтабе?
Ну-ну.
– В прошлую пятницу, от вас. Вы назвали это имя, когда приходили ко мне в квартиру. Фото показали еще.
Выкуси, хе-хе.
– А до этого вы никогда не слышали о человеке на фотографии?
– Я видел его пару раз у себя в заведении, но он представился как Омар. Или Умар, он с сильным акцентом говорил, а переспрашивать я не стал.
О’Лири остался все так же расслаблен, а вот его напарник чуть-чуть, почти незаметно подался вперед. К допросу, впрочем, не подключился.
– Вы с ним общались?
– Перекинулись парой фраз, как и со всеми новыми клиентами. Это часть моей работы.
– О чем именно, можно спросить?
Пожимаю плечами:
– Ну, представились… он сказал, что прилетел из Омдурмана и что играть не умеет, но какие-то знакомые рассказывали ему о моем заведении. Потом ему другие клиенты показывали, как играть на аппаратах, и мы больше не общались.
– А вы сами ему не стали показывать, как нужно играть?
– Нет. Это запрещено нашими внутренними правилами, во избежание конфликтных ситуаций.
Килиан вновь понимающе кивнул. Ну хоть не так много улыбается на этот раз, уже хорошо.
– Вы не могли бы точно вспомнить содержание вашего разговора с мистером Набтабом?
Отрицательно цокаю и мотаю головой.
– Отвечайте вслух, пожалуйста, мы же записываем все на магнитофон.
– Нет, не помню.
– Он не говорил вам, чем зарабатывает на жизнь?
– Нет.
– Вы уверены?
– Да.
– Но вы же не помните точно, о чем говорили? Как же вы можете быть уверены?
Мозес подключился к разговору:
– Старший инспектор, если вы намерены продолжать эти детские уловки, может, мы пойдем, а вы пока на зеркале потренируетесь? Мой клиент ответил вам, что разговор свелся к нескольким фразам, общее содержание он тоже вам сообщил. То, что он не может воспроизвести диалог дословно, никак не подрывает доверия к его словам. Вы сами способны сейчас точь-в-точь повторить все, что говорили неделю назад? Очень сомневаюсь.
О’Лири примирительно поднял ладони:
– Не надо так нервничать, советник. В вашем-то возрасте совсем не полезно… Я всего лишь пытаюсь установить истину, только и всего.
Похоже, они друг друга недолюбливают.
– Мистер Чернофф, вы сотрудничаете с правительством какой-либо страны, кроме Республики Родезия?
