«Сильные вожди должны заслужить доверие своих кланов».
Тария, которая подарила Гароне свой кинжал – тот самый, что вернется к ней в горле Ллейна.
Гарона, разъярившись, выбросила из головы образ овдовевшей королевы, целиком сосредоточившись на Гул’дане. Женщина знала, что правда за ней – и колдун это понимал. Его взгляд метнулся к орку, осмелившемуся поднять голос, затем снова к Гароне. Та заставила себя насмешливо оскалиться, словно в приятном предвкушении, и добавила:
– У нас еще будет время, чтобы убить человеков.
«Я так много потеряла сегодня. Ллейна. Вариса и Кароса. Доверие хороших людей. Но ты не заберешь и Лотара. Только через мой труп».
Лотар застыл, словно оцепенев, когда Гарона вклинилась между ним и Гул’даном. На один ужасный и прекрасный миг он подумал, что женщина объяснит случившееся – что она не предательница. Однако нет. Он видел, что Гарона отстаивала его жизнь – но лишь из собственных интересов.
Орки, державшие грифона, отпустили зверя. Лотар уложил друга поперек широкой спины летуна, а затем взобрался следом. Все недавние раны внезапно дали о себе знать.
Грифон осторожно поднялся в воздух, словно понимал, какой груз несет. Пока зверь набирал высоту, Лотар, вопреки собственной воле, в последний раз оглянулся на Гарону.
Их взгляды встретились, но воин не смог прочесть выражения ее лица. Затем, к облегчению Лотара, грифон поймал ветер, и его сильные крылья понесли командующего прочь от поля боя, прочь от Орды, и прочь от зеленокожей женщины, которую он однажды держал в объятиях и которой так доверял.
23
Высунувшись из окна гостиницы, Кадгар смотрел на раскинувшийся внизу Штормград. Он провел в этой комнате много часов, но по большей части был сосредоточен на других вещах: на книгах, на головоломках. Юноша больше читал при свете свечей, чем при дневном свете. А теперь его взгляд вольно бродил по голубым крышам, по прекрасному белокаменному собору, и, в конце концов, задержался на памятнике Стражу Азерота.
Эта роль могла бы принадлежать ему, если бы все пошло иначе.
– Все к лучшему, – прозвучало из-за спины.
Кадгар чуть подпрыгнул и, оглянувшись, увидев прислонившегося к дверной раме Андуина Лотара. Старший мужчина ухмыльнулся.
– Из тебя бы получился ужасный Страж.
Кадгар прыснул:
– Спасение мира – не работа для одного человека. И никогда не была таковой.
Лотар проговорил с невольной теплотой в голосе:
– Я бы помог тебе.
Он закрыл за собой дверь и, вытащив некий предмет из-под рубашки, бросил его на стол. Это был небольшой кинжал изумительной работы. На его рукояти переливались драгоценные камни.
У Кадгара перехватило дыхание.
– Кинжал Гароны.
– Я вытащил его из шеи Ллейна.
Это было невозможно. Гарона не сделала бы такого. Она не могла. Кадгар уставился на кинжал, затем поднял взгляд на Лотара и твердо сказал:
– Этому должно быть какое-то объяснение.
– Да. Она сделала свой выбор.
Голубые глаза Лотара были жесткими, как осколки льда, и все же морщинки у их краев говорили скорее о боли, чем о гневе.
Нет. Кадгар не понимал, откуда он знает это – но не сомневался.
– Я не верю в это.
Он не смутился под пристальным взглядом Лотара. Наконец, командующий сказал:
– Может, мы с тобой не знали ее так хорошо, как нам казалось?
Кивнув на кинжал, он добавил:
– Просто я подумал, что ты заслуживаешь это знать.
И он ушел. Кадгар молча смотрел на клинок, подаренный королевой той, кому она доверяла – но каким-то образом оказавшийся в горле ее мужа.
Он смотрел на кинжал очень долго.
Тария оделась очень тщательно. Ее волосы были убраны, голова увенчана короной. Притирания заставили ее щеки гореть фальшивым румянцем, но не смогли скрыть ни боль в ее глазах, ни усталость, от которой впали щеки. Но все к лучшему.
Так же тщательно она наряжалась в день свадьбы, когда формально вступила в жизнь своего мужа и в его мир. Тогда она сделала это с радостью и с
