комнату.
— Заходи! — рыкнул грузин на Андрея. Сабуров такой команде был только рад, ему было очень важно знать, что сейчас янки своему начальнику доложит. Видимо, Вахтангом те же самые мотивы двигали.
— Что такое?! — Смит аж привстал с топчана, увидев вошедшего подчиненного. — Где Скат? Где Отар?! С тобой что такое?
— Отара он вырубил, — с трудом выговорил боевик. — И меня зацепил. Гарри ему вовремя по башке врезал, а то бы не знаю, чем кончилось. Ну и волка мы поймали, командир!
— Знаю, что волка, — ответил Смит, садясь на место. Он явно успокоился, понял, что ничего непоправимого не произошло. — Но и вы не кролики, вообще-то! Как он ухитрился?! Вы его что, развязали?
— Только ноги, как и этому, — американец кивнул в сторону Сабурова.
— Придурки! Головой думать надо! Это же Скат, боевик, каких мало! Я же вам объяснял, что с ним нужно предельно осторожно обращаться!
— Виноват, сэр, — янки склонил голову.
— Что с Отаром?
— Без сознания.
— Надолго?
— Думаю, да.
— Сейчас у Ската ноги связаны?
— Нет. Гарри его не вырубил. Его теперь трудно связать будет.
— Ох, идиоты, — вздохнул Смит. — Ничего вам поручить нельзя! Так. Сейчас этого, — он показал на Андрея, — ведете обратно. Ноги ему связываете! Он, конечно, не Скат, но осторожность не помешает. Оставляешь с ним Вахтанга. А потом берешь оттуда Майка и вместе идете к Скату. И втроем — ты, Майк и Гарри — его снова связываете и ведете сюда. Все ясно?!
— Все, сэр.
— Выполнять!!
«А ведь еще немного, и у Ската бы получилось! — думал Андрей, пока его по лестнице вниз вели. — Чуть-чуть не хватило!»
Его забросили в тот же подвал. Следом зашли и американец, и грузин. Они повалили Сабурова на пол, быстро связали ноги, откатили — именно откатили, как бревно, — в угол. Потом вернулись к двери.
— Сюда садись, — янки показал Вахтангу на ту парту, за которой сам сидел. — И смотри как следует.
Грузин кивнул, и янки вышел за дверь.
— Андрей, как ты? — спросил Гигла.
Сабуров повернулся, сплюнул — пока его по полу катили, все лицо в грязи измазали.
— Ничего, живой, — отозвался Сабуров, пытаясь пошевелить ногами. Ничего не получилось, связали прочно.
— Что это тебя так быстро вернули?
— Решили сначала Ската допросить.
— Скат жив?!
— Еще как. Сейчас троим этим гадам хорошую драку устроил. Одного грузина даже вырубил.
— Грузина?! Здесь и грузины есть, не только янки?! — В голосе Гиглы было преувеличенное удивление.
И Андрей понял, что имеется в виду! С ними остался один часовой, и этот часовой — грузин. Нужно попытаться вывести его из себя. Это самое важное в таких случаях. Хуже нет, чем если часовой спокоен — тогда он и ошибок не совершает. А разозленный человек часто делает глупости — этого-то им и надо. Что ж, значит, нужно попытаться оставшегося с ними парня уязвить. И, пожалуй, это будет не слишком трудно. Он молодой, горячий, да и фанатизм его в этом плане им на руку играет. А как проще всего его разозлить? Ясное дело, цепляясь к национальности. Такие, как он, на это крайне болезненно реагируют. Неприятно, конечно, и стыдно перед грузинским народом такие приемы использовать, но куда деваться-то?! Надо!
— Да, конечно, два каких-то уродца маячат, — сказал он. — Да вот, один под дверью скукожился.
— Да ты что?! — со все тем же гипертрофированным удивлением отозвался Гигла. — Так это человек?! А я думал, просто насрано.
— Ну, не так уж и ошибся, — ответил Андрей. И, еще раз мысленно извинившись перед всеми уважаемыми им грузинами, продолжил: — Что грузин, что говна кусок, никакой разницы не вижу.
— Молчать!!! — рявкнул Вахтанг, вскакивая с места. Автомат в его руках ходуном ходил.
— Молчать? — переспросил Андрей. — С какой это стати? Почему бы нам с другом не поговорить? Ты, что ли, нам помешаешь?
— Ну, поскольку мы связаны, может и помешать, — сказал Барцыц. — Против связанных-то что ж не повоевать? Вот, знаешь, почему…
— Молчать!!!
— …почему они войну в девяносто втором нам проиграли?
— Почему?
— Заткнитесь оба!!! Пристрелю!!
— Ну да, а потом тебя твой американский хозяин шлепнет за это, — небрежно отозвался Андрей. Это было важно — напомнить парню, что не он должен решения принимать. А то еще правда пристрелит — такой, если его как следует довести, вполне может.
— Так почему? — снова спросил он, поворачиваясь к Гигле.
— Да как раз поэтому — никто не позаботился…
— Заткнись, пес!!!
— …всем абхазам руки связать. Вот мы и дали этим…
— Молчи! Застрелю как собаку! — Парень вскинул автомат, прицелился.
Но Барцыц продолжал, как ни в чем не бывало:
— …этим уродам по соплям. Правда, этот хлюпик слишком молодой, ему тогда, наверное, не досталось, вот и явился за своей порцией.
На грузина смотреть было страшно. Он весь аж красными пятнами пошел, руки ходуном ходили, зубы скрипели, глаза чуть не выпрыгивали из орбит. Главное, он решительно не понимал, что делать, как заставить пленников замолчать. Стрелять было нельзя, это он понимал. Мысль о том, что можно просто внимания на них не обращать, ему, к счастью, в голову не пришла. И он сделал то, чего Андрей ждал. Стал отвечать.
— Н-ничего, — прошипел грузин. — Посмотрим, что… — он осекся.
— Что, боишься тайну большую выдать? Что вы нас захватить собираетесь? — усмехнулся Гигла. Он шел ва-банк, вообще-то не стоило этого говорить, не стоило показывать, что это им известно. С другой стороны, не стоит врага недооценивать. Им многое известно, иначе они, американцы с грузинами, их бы не захватили. А сейчас эти слова дают им шанс.
— И захватим! — взвизгнул парень. — То есть вернем обратно! Восстановим территориальную целостность!
— Вот, ты сам же и проговорился, — хмыкнул Гигла. — Именно что захватите. Точнее, попытаетесь. А то мы ведь очень вашего нападения боимся. Знаешь, почему?
Грузин молчал, только дышал тяжело, как спринтер, который минуту назад финишировал.
— Ну, подумай! Нас, абхазов, триста тысяч, а вас больше трех миллионов. При желании вы под миллион человек мобилизовать можете. Так почему же мы вас боимся-то, а?
— Потому что мы вас всех перебьем!!
— Не-ет, — протянул Гигла. — Мы вас не поэтому боимся. А потому, что если война начнется, если этот самый миллион в нашу маленькую страну вторгнется, то где же мы вас, спрашивается, хоронить-то всех будем?! Так что мы боимся, очень боимся!
Грузин зарычал — по-другому этот звук просто никак нельзя было назвать.
— Замолчите!!! Или я вам рты позатыкаю вашими же носками!
