– Гарад был прав. Все переменилось. Теперь благородные, уверенные в себе Северные Волки больше не живут у Хребта Ледяного Огня. Ваша древняя обитель покрыта расплавившимся в одно мгновение камнем, этот край не возродится даже через тысячу лет. Ваш народ вынужден бежать на север. Ваша вода отравлена, ваши укрытия ненадежны. Трава не зеленеет, хотя весна уже наступила. На деревьях не появились почки.
Колдун обратил свой горящий зеленый взор на членов клана, толпящихся вокруг и глядящих на него.
– Я вижу перед собой меньше Северных Волков, – произнес он с печалью в голосе. – А детей… детей еще меньше. Скажи мне, Дуротан: если ты любишь свой народ, почему ты остаешься здесь?
– Замолчи, скрюченное чудовище! – раздался крик из задних рядов. – Ты понятия не имеешь о том, что значит быть Северным Волком!
Дуротан вскочил, обводя взглядом собравшихся членов клана.
– Северные Волки, стыдитесь! – воскликнул он. – Это гость, который пришел под флагом переговоров! Не годится так с ним разговаривать. – И прибавил: – Что бы вы ни думали.
Гул’дан кивнул в знак одобрения.
– Я – не Северный Волк, – согласился он, – и могу представить себе, что должен казаться чудовищем тем, кто не понимает. Я выгляжу так благодаря той силе, которая мне дана. Я обладаю силой, которая позволит мне увести всех вас в безопасное место. Скажи мне, – продолжал он, – даже если это – очередной цикл, как считал твой отец… сможет ли твой клан выжить до тех пор, пока его не сменит следующий цикл? Какую пользу принесет более долгое лето, если трава лишь покроет могилы Северных Волков?
Ногти Драки глубже впились в плечо Дуротана под накидкой, а по толпе Северных Волков пробежал гневный ропот. Дуротан поднял руку, и ропот стих.
– Ты говорил, что на юге было хуже. Это и сейчас так?
– Да, – ответил Гул’дан.
– Тогда зачем нам уходить отсюда? Откуда мы знаем, что ты говоришь правду?
Это было чрезвычайно непочтительное замечание, но его было необходимо высказать. К удивлению Дуротана, Гул’дан улыбнулся.
– Когда я приезжал в ваш клан в прошлый раз, я принес кровавое яблоко без семян. На этот раз я принес кое-что получше: слово того, кого ты знаешь.
Он махнул рукой, и один из сопровождающих его орков шагнул вперед. Откинув капюшон со своего лица, он с улыбкой смотрел на Дуротана.
Глаза Дуротана широко раскрылись, он узнал этого орка.
– Ковогор!
15
Орк шевельнулся, словно собирался поклониться Дуротану, но вождь Северных Волков встал, подошел к нему и крепко сжал его плечи.
– Ковогор! Клянусь Духами, я рад тебя видеть!
– И я тебя, Дуротан. Теперь ты вождь, – ответил Ковогор. Он широко улыбался, глаза блестели. Он выглядел старше, но Дуротан понимал, что они все постарели; годы, пролетевшие с тех пор, как Северные Волки и Повелители Грома объединялись для совместной охоты, были тяжелыми для всех. Однако лицо Ковогора сохранило то же выражение терпеливого спокойствия, которое помнил Дуротан.
– Мне тяжело видеть те лишения, которые приходится терпеть Северным Волкам. Мое почтение, Хранительница законов. – С этими словами он повернулся к Гейе: – Я бы хотел рассказать то, что мне известно, о жизни на юге и о том, как Гул’дан руководит Ордой.
Гейя кивнула в знак того, что он может продолжать. Дуротан снова сел, а Ковогор вышел вперед и опустился перед ним на колени.
– Когда-то я думал так же, как ты. Я поддержал моего вождя, когда он скептически отнесся к магии Гул’дана и к его предложению создать единую, могучую Орду. Нам это казалось бессмысленным. Наверняка мы бы слишком часто охотились в одной и той же местности. Мы бы ссорились. Это не сработало бы даже во времена изобилия, а в такое время, когда драгоценны любые крохи еды, и вовсе привело бы к катастрофе. – Он перевел взгляд на Гул’дана. – Но только… это действительно сработало. Не сразу, конечно. Много раз случались мак’горы. Но мы обнаружили, что каждый клан знает что-то такое, чего не знают другие. Один клан умел особым криком подманивать кабанов. Другой умел делать белые кожи. Мы могли научить других технике метания, – тут он многозначительно посмотрел на Дуротана, – и поделиться знаниями о том, что звездный цветок…
– …помогает уснуть, – перебила его Драка.
Ковогор повернул к ней голову, на его лице отразились удивление и радость. Гейя нахмурилась. Драка не получала разрешения говорить, но Дуротан накрыл своей ладонью руку жены.
– Моя жена, Драка, лучше других знает, о чем ты говоришь, – сказал он.
Глаза Гароны широко раскрылись, когда она бросила взгляд на Драку. Крохотные пальчики рабыни потянулись к горлу и прикоснулись к ошейнику, обхватившему шею, а потом она опустила руку. Прежде Гарона всегда выглядела равнодушной, словно старалась отстраниться от своего положения. Сейчас она с откровенным любопытством смотрела на Драку, и, к удивлению Дуротана, губы ее изогнулись в легкой улыбке. «Что ее так заинтересовало в Драке?» – промелькнуло в голове у Дуротана, но потом он снова переключил внимание на Ковогора.
