красоте. Молодой вождь сосредоточился на уродстве, на непристойности присутствия Красных Ходоков в этом священном месте. Он позволил кровожадности, рожденной праведным гневом, заполнить его душу и управлять его рукой, когда набросился на них.
Дуротан чувствовал, как кровь брызжет ему в лицо, чувствовал ее вкус у себя во рту. Его рука, казалось, становилась только сильнее, когда он размахивался, отражал удары, бил и отсекал. Он слышал вокруг себя звуки боя, торжествующие крики, предсмертные хрипы, треск ломающихся костей и черепов, кровь лилась потоком, а кишки вываливались наружу.
Наконец все закончилось. Дуротан закружился, высматривая новых врагов, но все противники лежали, цепенея, на ледяном полу. Тяжело дыша, он опустил руки, только теперь почувствовав, что они трясутся от усталости. В пещере стало тихо, ужасно тихо.
Дуротан поискал глазами товарищей. Гейя выглядела обессиленной, но, встретившись с ним взглядом, улыбнулась. Кулзак стоял неподалеку и тоже оценивал положение. Как раз в тот момент, когда Дуротан повернулся, чтобы поспешить за Дрек’Таром, вошел старый шаман в сопровождении Зарки.
– Каким образом?.. – начал было Дуротан.
– Трещина закрылась, когда в ней отпала надобность, – просто сказал Дрек’Тар, будто в подобном чуде не было ничего удивительного. Но, с другой стороны, они ведь находились не где-нибудь, а в Обители Духов.
Эта необыкновенная пещера снова поразила Дуротана. Он вспомнил рассказ о том давнем посещении этого места вождем. В центре повествования стояли приключения героя клана, а сами Духи изображались как уступившие воле упрямого Северного Волка. Теперь Дуротан понял, что если того вождя заставили прождать три дня и три ночи, то ожидание далось ему легко, ведь его окружала такая красота.
Полость, в которой они оказались, была всего лишь началом пещеры. Еще один вход в глубине ледяного зала подсказывал им, куда надо идти, и Дуротан еще раз ощутил, что его зовут побродить по мягко освещенным проходам. Теперь он видел, что освещение создают не камни, вделанные в пол, как ему сначала показалось, а лишайники, растущие на поверхности. Такое количество льда создавало много отражений, и каждый таинственно сияющий участок освещал большое пространство.
И тут Дуротан почувствовал, как его восхищение сменилось страданием. Красные Ходоки – и Северные Волки тоже – выказали полное неуважение к Духам, проливая здесь кровь.
– Как это могло произойти? – вслух спросила Гейя, страдая даже сильнее, чем сын.
– Похоже, они жили тут некоторое время, – высказал свое мнение Кулзак и подтолкнул мыском сапога труп Красного Ходока.
– Они пришли в тот момент, когда Духи были слабее всего, – сказал Дуротан. И произнося эти слова, он почувствовал, что в его груди опять скапливается ярость, подобная некой физической сущности, которая притаилась там и тлеет. – Духи не смогли защитить себя. Дрек’Тар, ты думаешь, именно поэтому они позвали нас на помощь?
Может ли это быть так просто – и так жестоко? Неужели Северные Волки понадобились только для того, чтобы убрать это уродливое пятно – Красных Ходоков – из священного места?
– Я не знаю, – нахмурился Дрек’Тар. – Они до сих пор зовут нас. – Он склонил голову к плечу. – Меня… и Гейю.
Дуротан понял. Он не мог бы утверждать, что не разочарован, но он признал, что Духам важнее поговорить с шаманом, чем с вождем клана. Может быть, это также выражение порицания за то, что их Обитель осквернили кровопролитием.
– Идите. Мы останемся здесь и постараемся очистить внешнюю часть святилища.
Гейя взяла под руку Дрек’Тара и повела его, медленно, чтобы не упасть на скользком льду. Дуротан смотрел им вслед и завидовал. Однако перед ним стояла другая задача, и вождь Северных Волков надеялся, что сделает Духам приятное. Он, Зарка и Кулзак вернулись обратно и осмотрели грязные, покрытые кровью мертвые тела Красных Ходоков.
– Мы всегда сжигали наших достойных воинов, павших в бою, – произнес Дуротан, кривясь от отвращения. – А когда уже не могли этого делать, старательно собирали камни, чтобы покрыть ими тела. Так мы выражаем наше уважение к погибшим. Эти… твари не заслуживают уважения. Мы их скормим обитателям воды.
Он не мог придумать ничего более оскорбительного для орка, чем медленно распухать и разлагаться в воде, чтобы от него отщипывали по кусочкам плоть мелкие рыбешки.
– Ха! Это им подойдет, – согласился Кузлак, с одобрением кивнув. – А как насчет Делгара?
Дуротан помрачнел.
– Он погиб снаружи, его кровь пролилась на снег. В снегу мы его и похороним. Но сначала уберем этих отвратительных тварей из Обители Духов.
– Сразу же, – с готовностью согласился Кулзак. Он ухватил за ноги одного из Красных Ходоков и приготовился тащить его наружу, но Дуротан остановил воина.
– Нет, – сказал он. Сколь бы ни хотел вождь распорядиться иначе, у него не было другого выхода. – Мы должны их вынести. Нельзя допустить, чтобы их кровь еще больше осквернила это место.
Вид спутников Дуротана был таким же недовольным, каким их предводитель чувствовал себя, но они не стали спорить. Дуротан поморщился от отвращения, поднимая на руки тело, держа мертвую плоть на расстоянии нескольких дюймов от своего носа и чувствуя, как кровь пачкает его кожаные