– Вы… вы нас бросаете? Что мы будем делать без вас? – Она внезапно вспомнила слова Дрек’Тара, сказанные в ту ночь, когда горел погребальный костер Гарада. В ту ночь, когда ее сыну предстояло стать вождем. «Предстань перед судом Духов, которых наш народ почитал с начала времен и которые будут существовать даже тогда, когда нас забудут и никто не будет больше воспевать наши имена».
Гнев вдруг вытеснил страх Гейи, и она спросила:
– Если уже слишком поздно, зачем вы позвали нас сюда? Чтобы мы просто сидели и смотрели, как вы умираете?
Голос Дрек’Тара звучал ласково, когда он произносил слова Духа Жизни.
– Нет, милая. Ты всегда была сильной. Дрек’Тар всегда был преданным. Вашему клану это понадобится впредь. Вы должны непременно остаться с ними. Духи не умирают в том смысле, как вы понимаете это слово, но мы не сможем продолжать вам помогать, как прежде. Вы послушались и пришли к нам, и вы очистили нас от оскверняющего присутствия Красных Ходоков. Мы хотели, чтобы Северные Волки знали: пока существует земля, воздух, огонь, вода и жизнь… существуем и мы. Даже если нас больше нет.
– В этом нет никакого смысла! – воскликнула Гейя. И осознала, что рыдает. – Я не понимаю!
– Поймешь, – пообещал Дух Жизни. – Но сейчас мы должны уйти и сохранить то немногое, что у нас осталось. Ваш клан получит от нас последний дар, и он вам пригодится. Ты нужна сейчас сыну, Гейя. Иди к нему. Торопись. И… не забывай нас.
Дрек’Тар выдохнул воздух, его грудная клетка опустилась, потом снова поднялась. Но на этот раз Гейя почему-то поняла, что Дух Жизни уже не говорит его устами.
– Дрек’Тар, ты…
– Да, – ответил он и выпрямился. – Я все слышал. И я чувствовал… – Слепец покачал головой. – Я расскажу тебе позже. А пока я чувствовал настойчивость Духов. Мы нужны Дуротану. Срочно!
Они поднялись по лестнице быстрее, чем спускались. Обоих подгоняли страх и ощущение необходимости спешить. Когда они уже подошли к самому верху, им навстречу протянулась чья-то рука, схватила Дрек’Тара и протащила его через две последние ступеньки.
Дуротан, который всегда с почтением относился к старшим, теперь схватил одновременно и старика, и мать. Глаза у него были бешеные, полные ярости – и страха.
– Это была ловушка, – сказал он. – Десятки Красных Ходоков жили здесь. Лишь немногие остались, чтобы задержать нас и дать остальным возможность уйти вперед.
Гейя все еще не пришла в себя после слов Духа Жизни, она спросила:
– Уйти вперед куда?
Лицо Дуротана исказило страдание, и он произнес слова, которые чуть было не прикончили ее:
– Чтобы покончить с Северными Волками.
27
– Вы узнали от Духов что-нибудь, что может нам помочь? – настаивал Дуротан, переводя взгляд с Дрек’Тара на Гейю и обратно. Вождь старался не смотреть все время на лицо Дрек’Тара, которого никогда прежде не видел без повязки. Почему-то, вопреки логике, он чувствовал, что шаман это поймет.
– Дух Жизни сказал, что мы получим от них последний дар, – сказал Дрек’Тар.
Дуротан почувствовала, как кровь отлила от его лица.
– Последний?
Несмотря на пугающее впечатление, которое произвели его слова, Дрек’Тар выглядел странно спокойным. Он покачал головой и сказал:
– Нам нужно слишком многое вам рассказать. И все это не будет иметь никакого значения, если клан будет истреблен. Мы должны уходить, сейчас же, и верить Духам на слово, и надеяться, что еще не слишком поздно. Красные Ходоки какое-то время жили здесь. Они впитали часть энергии Духов.
– Они превосходили нас численностью, а мы все равно победили их, отделавшись несколькими ранами, – напомнила Зарка. – Да, они неплохо сражались, но не показались мне такими уж сильными.
Однако Дуротан все понял.
– Подумай, Зарка. Они оставили здесь самых слабых.
Глаза женщины широко раскрылись.
– Мы догоним Красных Ходоков, – успокоил ее Дуротан (и себя тоже). – У нас есть волки, а у них нет. Вперед. Прольем снова кровь тех, кто хочет носить на себе нашу кровь!
Льдина оказалась на том же месте – она явно ждала орков. Хотя Дуротана по-прежнему удивляла возможность перемещаться по воде таким совершенно безопасным способом, он досадовал на любую задержку. И когда дальний берег стал виден яснее, он увидел то, что заставило его в отчаянии упасть на колени, а у стоящего рядом Кулзака вырвался крик боли.
Шесть белых фигур виднелось на белом снегу; эти фигуры напоминали Дуротану спрятавшихся в снегу Красных Ходоков, которые устроили на них
