Переправа…
Не то чтобы слишком узок был Днестр в этом месте, зато мелководен и небыстр, что позволяло людям легко переправить лошадей и самим на плотах переправиться без опасения.
Сидя на горячем жеребце, взирал на светлую речку сын Мерзифонлу Кара Мустафы паши — паша Мурад. Он желал лично наблюдать за переправой, видя, как неисчислимое войско переходит реку — и земля Польская дрожит под его ногами.
Кроме того, попросился он у отца сюда, чтобы показать свой ум и свои таланты. А то как же?
Он ведь тоже из семейства Кепрюлю и тоже может стать великим визирем. А для этого надобно прославить себя делами и иметь поддержку янычар.
Но начать придется здесь и сейчас, с татарами. А основные силы подойдут позднее.
Все-таки сто тысяч — громадное войско и в походе оно растягивается на километры.
Не знал паша того, что и за ним наблюдали, давно рассчитав, где будет он переходить, ибо брод этот был хотя и не единственным, но самым удобным из всех, что были в округе. А потом привезти сюда с десяток металлических пушек и пару десятков бронзовых, дешевых, обшитых кожей, которые легко было наклепать, но так же легко они и приходили в негодность, таких, что легко делались еще во время Тридцатилетней войны, замаскировать их в прибрежных кустах и поручить Казимиру Гумецкому, который ждал своего мига с нетерпением…
Вот и сейчас мужчина смотрел на юного турка со злорадной усмешкой человека, знающего более, чем тот… и это оправдалось.
Он ждал, пока в воду не вошло больше сотни человек, пока не начали грузить на плоты какое-то снаряжение, а вот потом…
Их пушки были установлены так, чтобы накрывать и берег, и реку…
А еще…
В реке густо были натыканы колья. Небольшие, длиной всего лишь с локоть — и не сразу же у берега, а поглубже, там, где течение Днестра скрывало опасность от людей. Но этого хватит с лихвой. Они как раз успели войти почти до кольев, почти, вот туда, еще чуть-чуть…
Достаточно!!!
Еще немного — и ловушка будет обнаружена, этого нельзя допустить.
Казимир сам лично навел дуло пушки на всадника, перекрестился, благочестиво возведя глаза к небу — и кивнул пушкарям.
— Огонь!
От похода этого ждали турки богатой добычи, светлокожих невольниц, огня, веселья и денег, взятых в захваченных городах. Но вот чего не ожидали они — это того, что с берега шарахнут по ним пушки. Картечью.
Скашивая, словно траву, животных, людей на плотах, сея панику и сумятицу.
Пушкари стреляли, как заранее договорено. Сначала две пушки, через минуту следующие две, и еще через минуту две… так было время и охладить, и перезарядить, хоть пушкари и с ног сбивались, да такая стрельба позволяла больше уничтожить супостатов.
Паша Мурад, командующий переправой, остался жив. Разброс у пушек был весьма велик, так что, как ни ругался Казимир, поминая каких-то чертей — турок остался невредим. А вот про остальных сказать этого было уже нельзя.
Алым окрасились воды Днестра в этот день…
Сминая и давя друг друга, бросились от берега татары.
Те же, кто решил броситься вперед и задавить дерзких негодяев, — напоролись на колья, и их добили следующими выстрелами. Благо давно было оговорено, кто и по каким участкам стреляет, даже пристрелялись разок, пока все чисто было.
Татары вообще не отличались храбростью, и неизвестно, от чего они пострадали больше, — от паники, распространившейся по рядам, или от пушек, а батарея вела свой огонь, покамест не кончились снаряды, и было их много. Кто уцелел — бросились от берега, давя своих же, внося беспорядок и сея смятение в рядах турецкого войска…
Не меньше тысячи людей полегло под огнем храбрецов.
Но вот все реже стреляла батарея, все меньше слышался басовитый пушечный рокот — и опять осмелели османы. А пуще того — паша Мурад.
Эти негодяи смеют противиться ЕМУ?!
Руке наместника Аллаха на земле?!
Да как они вообще смеют?!
Ему бы подождать, пока подойдут пушки, пока… но это ведь означало признаться в своей некомпетентности! Попросить помощи… нет, этого он не мог себе позволить. К тому же, татар ему жалко не было. А доложить, что они справились с засадой, — куда как более выгодно для карьеры, чем докладывать, что вот — мы тут сидим и вас ждем.
Кровь вскипела в жилах у мальчишки — и вторую атаку он возглавил сам.
Опять волна людей нахлынула на берег — и пушки молчали. И опять молчали они, пока не дошли враги до середины Днестра.
Ужасен был первый залп, но второй вышел еще страшнее.
