перед рассветом…
Оставалось осторожно подхватить детонатор, сделанный в той же царевичевой школе, заправить его внутрь бочонка, а там… один рванет — второй подхватит. Тут главное — правильно заложить и самому удрать успеть…
Воин Афанасьевич смотрел на мальчишек…
— Петь, может, лучше ты кому объяснишь?
— Никак нельзя, дядька Воин, — уже в третий раз ответил мальчишка. — Ежели кто что не так сделает, нам потом на вторую попытку пороха точно не хватит, а долго здесь сидеть мы себе позволить никак не можем…
Не могли, то и верно.
— Царевич мне голову за вас снимет…
Петька чуть потупился.
— Дядька Воин, он ведь все поймет. Государь знает…
— Мальчишки, — проворчал в очередной раз мужчина. И подумал, что коли б не Алексей Алексеевич — не было б его здесь. Кто б ему еще поверил? А он доверился. И вот теперь царевич верит этим мальчишкам. А его дело — помочь. И в свою очередь, поверить в их дело…
— Бред это, — буркнул Григорий Григорьевич, появляясь из темноты. И все же, хоть бред, хоть не бред, а пушки были нацелены, пушкари готовы, люди построены…
— Ну, коли ничего не получится, продолжим, как и планировали. Чего уж страшного? А вдруг выйдет?
— А вдруг не выйдет…
Воин пожал плечами.
— Уж коли царевич им верит?
— Ладно…
Григорий Ромодановский, честно говоря, во всю эту затею с каким-то новым порохом не верил ни разу. Ну о чем тут речь? Не бывает такого, чтобы порох стену снес! Да еще такую!
Не бывает!
А, ладно! Что они теряют, ежели раз попробуют?
— Кто пойдет?
— Вот.
Петька смотрел чуть смущенно. За его спиной стояли еще два десятка человек. Все как на подбор — здоровые, сильные, ловкие, мальчишка на их фоне просто терялся.
— Мальца-то зачем?
— Ты не волнуйся за него, Григорий. Он-то как раз главным и будет.
Ромодановский зло фыркнул и ушел в темноту.
Воин Афанасьевич вздохнул, а потом крепко обнял мальчишку за плечи, перекрестил…
— Ну, с богом, конек троянский.
Турки даже ничего и не услышали толком.
С одной стороны, после дневного штурма, они подвоха и не ожидали. С другой же…
Люди были одеты в темное, старались не шуметь, а дорожка была заранее примечена. Пробежаться по ней — милое дело, даже с грузом на плечах. Ну так и груз не то чтобы сильно тяжелый.
Все они знали, куда идут, зачем идут, отлично понимали, что могут не вернуться… знать, такова судьба солдатская.
У Петьки сердце колотилось где-то глубоко в горле, и он часто сглатывал.
Только бы получилось! Только бы…
Не думал мальчишка, что может стать героем — или лечь этой ночью под стенами Азова, ни секунды не думал. Другие были у него мысли.
И о царевиче, который в них верит.
И о чудодейственном снадобье, кое испытывали они на полигоне и хорошо знали его силу.
И о православных людях, которые полягут под этими стенами, коли он свой долг выполнить не сумеет. Сейчас он почти ненавидел эту крепость!
Запал Петька никому не доверил. У сердца держал, запалов у них три штуки и было-то, случись что — новых взять неоткуда…
По фашинам ему тоже пробежать не доверили, дядька Василий подхватил мальчишку на руки и перенес через ров. Взбежать на вал тоже несложно было — груз не тяжел, а турки их даже не услышали. Не ждали они подвоха. Ну не подрывают так стены! Не подрывают!
Наглость мальчишек была просто потрясающей.
Стены двойные?
