вами подружимся, не так ли? — так и быть, скажу. Вы, господин Дружинин, находитесь в главной тюрьме города Санкт-Петербурга и всей Российской империи — в тюремном замке на Арсенальной набережной. В просторечии этот замок именуют «Кресты». И знаете, что про него известно? Что за всю его историю, за все тридцать с лишним лет отсюда почти никто не бежал. И вам не удастся!
Глава 31
— Да, в тех самых легендарных «Крестах», — подтвердила Маша.
— И что, оттуда действительно так трудно бежать? — спросил Углов.
— Практически невозможно. За тридцать лет всего два побега. Причем после каждого начальство учитывало уроки и ужесточало режим. Так что теперь там даже мышь не проскочит.
Оперативники переглянулись, а потом снова повернулись к девушке. Их разговор происходил все в том же ветхом домишке на южной окраине столицы, куда Маша их привезла накануне. Была уже середина следующего дня. Оперативники отдохнули, рана Вани полностью зажила, и теперь их беспокоило только одно — судьба товарища, попавшего в руки полиции. Этот вопрос они и обсуждали, сидя на кухне, Маша пристроилась возле окна, выходившего на улицу, и то и дело в него смотрела.
— Главное, конечно, то, что он жив, — заметил Углов. — Но теперь перед нами встает следующая задача…
— Да, надо понять, что нам делать, — сказал Ваня. — Выходит, Игорь так навсегда и останется в этих «Крестах»?
— Почему же навсегда? — возразила Маша. — Из «Крестов» мы его выручить не сможем. Но ведь его должны судить, а потом отправить к месту отбывания наказания. Для этого арестанта должны вывезти в другое место. Этим мы и воспользуемся.
— Как я понял, у вас есть в «Крестах» свой человек? — спросил Углов.
— Да, среди обслуживающего персонала есть наш единомышленник. И это очень важно. Через него мы сможем установить связь с Игорем. И когда выработаем план побега — сразу ему передадим.
— Чего же мы ждем? — воскликнул Ваня. — Давайте сядем и выработаем этот план!
— Ишь, быстрый какой! — усмехнулась Маша. — Побег из тюрьмы — дело сложное. Сложнее, чем ликвидация какого-нибудь приговоренного чиновника. Тут втроем не сладишь. Кроме основной группы, которая будет освобождать арестованного, нужны еще группы, которые будут отвлекать противника; нужен транспорт, убежище… Все это может дать только организация.
— Ваша, как я понимаю? — спросил Углов.
— Да, наша. Я уже объяснила руководству, какая у нас проблема, — сказала Маша, в очередной раз выглянув в окно. — Сегодня утром они должны были принять решение и прислать сюда человека, который его объявит. А если партия решит вам помочь, то придут люди, которые примут участие в операции.
— И как же ты объяснила, кто мы такие? — недоверчиво спросил Углов.
— Да, тут пришлось поломать голову, — призналась девушка. — Ведь правду говорить вы мне не разрешили; да никто бы и не поверил. Пришлось сочинить целую историю. Вот, слушайте и запоминайте. Мы с вами должны говорить одно, чтобы мои товарищи ничего не заподозрили. Иначе они не только помогать не станут, а как бы хуже не было.
— В общем, перестреляют, как неблагонадежный элемент и наймитов царизма, — усмехнулся Ваня.
— Вроде того. Значит, так. Вы прибыли неделю назад из Цюриха, от наших зарубежных товарищей. Вы намеревались устроить грандиозный взрыв в Зимнем дворце, для чего проникли во дворец и вошли в доверие к моему отцу. Вам почти все удалось, но тут полиция вас выследила. Вашего товарища схватили. За ним числится много боевых дел во имя революции, да и подготовка взрыва, поэтому ему угрожает смертная казнь. Вот почему вы просите вам помочь.
Несколько минут Углов обдумывал сказанное, потом произнес:
— Да, легенда хорошая, все объясняет. А если твои друзья нас спросят, кто именно нас послал?
— Скажете, что Савинков, — отвечала Маша. — Он сейчас в партии самый боевой, не оставляет мысль о продолжении террора. Плохо то, что я сама Бориса Савинкова не видела и не смогу его вам описать. Ну, а вы его, конечно, видеть не могли…
— Вот тут вы ошибаетесь, — сказал Ваня. — Я видел портреты Савинкова, читал литературу о нем, его воспоминания. Так что кое-что сказать могу.
— Вот и отлично! — обрадовалась Маша. — Значит, все запомнили? Когда придут наши товарищи… Ага, вот они идут!
Услышав слова девушки, оперативники тоже выглянули в окно и увидели двух рабочих, судя по тужуркам — железнодорожников, которые неспешно прошли мимо их дома, о чем-то тихо беседуя.
