– Ты – не человек! Ты – мутант! Ты – тварь, каких на земле не бывало!
– Не… не… правда, – тихо, еле слышно проговорил Яр на пределе своих сил. Вот-вот – и сознание растворится во всепоглощающей тьме, исчезнет навсегда.
– Да что ты лепечешь, твареныш?! – и снова боль, удар, голова раскалывалась… но теперь она хоть вернулась на место: Яр ощущал ее и тело. Что-то неведомое происходило вокруг, что-то неподвластное сознанию, но сопротивление Яра давало эффект. Юноша чувствовал, что это помогает. Странным образом его борьба помогает.
– Я! Не! Твареныш! – с каждым слогом голос становился сильней. Упрямство и злость – вот тот стержень, который еще связывал его внутренний мир с настоящим. Сопротивление. Оно помогало. Оно делало его человеком. Да – человеком!
– Что? Что ты несешь? – закричал голос, но уже не так уверенно. Уже тише, и боль охватывала тело уже не такими мощными волнами, но сдаваться нельзя было. Еще рано. Ведь можно пропустить момент, когда тело откажется действовать, сопротивляться. И тогда чудовище… нанесет новый удар. Яр не думал, что это за чудовище и где оно. Юноша лишь чувствовал неведомую опасность и ощущал упрямство – невероятное упрямство, с которым хотелось задавить неведомую гигантскую сущность. Ибо она не права. Яр – человек, и, как бы ни изменился его «говно-код», он останется человеком.
– Я – человек! Я, мать твою – человек! – кричал Ярослав в исступлении, понимая, что нечеловеческая сущность вокруг сжимается, боль в голове отступает, а тихие и слабые теперь слова: «Нет! Ты ошибаешься! Все… не… так… ты…» – не приносят ему никакого вреда.
А где-то в темноте, очень-очень далеко, загорается точка. Она нестерпимо-яркая, ослепительно-блестящая, как солнце, лучик которого выглянул из-за облаков на его памяти раз в жизни. И точка растет, разгоняет темноту, согревает тело и изгоняет боль. Яркий свет вымывает последнюю серость из этого огромного мира…
Теперь Яр ощущает себя полностью. Боли нет, и голоса неведомого существа – тоже. Вокруг равномерный, льющийся из ниоткуда свет, а перед ним неясная, размытая фигура.
– Молодец, – произносит она. Не ртом, а как-то иначе, но юноша понимает ее. И даже ощущает что-то знакомое, родное.
– Что происходит? – спрашивает Яр. Все так эфемерно вокруг, неправдоподобно.
– Ты познаешь себя…
– Разве?
– Да. Ты веришь в себя, начинаешь понимать, что человек.
– Я и так это знаю, – неуверенно бормочет Яр.
– Но теперь уверен в этом.
– Да, – соглашается тот.
– Отлично! – прошептала фигура и начала растворяться, исчезая в свете.
– Но… кто ты? – обеспокоенно попытался уточнить юноша. Ему показалось это важным. Важнее всего на свете.
– Ты и так это знаешь, – прошептал голос на грани слышимости.
– Отец? Но как?
– Я всегда с тобой… в твоей памяти…
– Отец! – крикнул Ярослав и очнулся. Раскрыл глаза и увидел перед собой Игоря. И несколько долгих секунд пытался понять, что происходит, расслышать, что говорит ему Потемкин взволнованным голосом. Наконец он пришел в себя, и крик лекаря врезался в уши.
– Что случилось? Где Ольга? Ну, ни на минуту нельзя оставить!
– Там… Туда… – Яр в прострации приподнялся и указал в направлении здания, куда до этого направлялась Ольга. – Она… была слегка не в себе.
– Идти можешь? – на полном серьезе спросил Потемкин, с тревогой вглядываясь в глаза парня.
– Думаю, да, – кивнул тот, поднимаясь.
– Тащи мешки в машину и сиди там, жди нас, – Игорь указал на три брезентовых мешка с лямками. – Старайся не думать о боли в голове. Понял?
Когда Яр кивнул, лекарь быстро засеменил в сторону здания, прикладывая автомат к плечу и готовясь стрелять. Он уже встречался когда-то с подобными тварями, но давно и не в этих местах, поэтому, когда пошел в казармы искать ОЗК с противогазами, не придал легкой головной боли значения. Он-то не раз сталкивался со всякого рода психическими воздействиями, даже уже научился с ними бороться, но не учел, что такой способности нет у молодых людей, оставшихся в «КамАЗе». И теперь проклинал свою беспечность – когда он возвращался обратно, то сразу понял, что происходит неладное: Яр лежал на земле, дергался в конвульсиях и кричал что-то бессвязное, а Ольги нигде не было.
Свернув за угол, лекарь почувствовал усиление головной боли – направление верное. Он быстро прошел вдоль торца здания и выглянул из-за угла. И сразу увидел то жуткое создание, которое было причиной головной боли. Метрах в пятидесяти от здания, частично скрытый прямыми, как мачты кораблей, соснами, рос гриб гигантских размеров, целиком обхватив дерево. Пульсирующие поры постоянно извергали зеленоватую дымку, тут же разносимую ветром по окрестностям. Вокруг белели скелеты животных, а усики-сенситивы тянулись на метр от гриба, стараясь прикоснуться к девушке. Ольга сопротивлялась – она стояла вблизи чудовищного гриба и всеми силами старалась не сделать следующего шага. Было заметно на расстоянии, что девушку трясет от
