хотя уважение все еще оставалось крепким.
– Ладно, пойду, – тронув калитку и обнаружив ее открытой, шагнул было вперед.
– Стой!
– А? – развернулся я удивленно.
– А подарки? – с укоризной глянул на меня Дима. – Надо подарки купить! Как в гости без подарка?
Хм, пришлось признать – что-то в этом было…
Во всяком случае, шансы на звонок неплохо бы увеличить, это лучше, чем потом искать обладателей двух других трубок.
– Только магазин закрыт, – выпалил тот нелогично.
– Варианты? – с любопытством посмотрел я на засмущавшегося паренька.
– Ну, у нас дома есть… молоко, творог… Можно купить, – промямлил он, отводя взгляд.
Я продолжал с улыбкой смотреть на него.
– Просто кеды очень хочу, – выдохнул Дима откровенно, покраснев до кончиков ушей, и посмотрел прямо на пальцы на ногах, выглядывающие из солидных дырок.
– Кеды – это важно, – серьезно подтвердил я и протянул красную бумажку.
– Только у нас сдачи столько нет, – сглотнув, протянул было паренек руку, но тут же замер огорченно.
– Тогда без сдачи, – легко пошел я на добрый поступок.
– Я сейчас! Я мигом! – аккуратно приняв деньги, заторопился он куда-то вниз по улице и скрылся за калиткой шестого по счету дома.
Миг обернулся десятком минут, зато и вернулся Дима не один, а в сопровождении бабушки – просто одному ему было не унести сетку с трехлитровой банкой молока, мешок муки, сахар, ведра с вишней и…
– Еще немного! – выдохнув, он тут же сорвался бегом обратно.
За ним направилась старушка – не столь быстро, но появились они снова вместе.
…и еще банки с молоком, пакет с творогом, сверток с маслом, сетчатая сумка с тыквой, упаковки с разнообразной зеленью, пакет с яблоками…
– Последнее!
…небольшой мешок с картошкой и две банки меда.
– Вот, на пятьсот рублей, – устало выдохнул Дима и по-хозяйски повел рукой над продуктами.
– Без сдачи, это когда сдача – себе, – пояснил я ему.
– Да? – впился он пальцами в шевелюру.
На лице промелькнули растерянность, сомнение, затем мировое возмущение, тоска и обреченное смирение.
Рядом спрятала улыбку в ладонь бабушка и, подойдя сбоку, погладила внука по волосам:
– На выходных за кедами поедем.
Грусть тут же сменилась светлой радостью – и от слов, и от ласки.
Все-таки бабушка – это очень хорошо. Почему только у нас нет?
– Занести поможешь?
– Да легко, – совсем без обиды весело произнес Димка и первым открыл калитку.
Если по двору можно судить о характере хозяйки, то нрав у нее наверняка очень строгий и дисциплинированный. Ни намека на беспорядок. Белый кирпич дорожки тянулся прямо к входу в аккуратный деревянный домик с верандой, и только там в обход дома нырял на задний двор. Трава смотрелась декоративной лужайкой, подстриженной в паре сантиметров от земли. Вдоль забора, граничащего со школой, посажены кусты шиповника, на противоположной стороне как украшение – яблоня, затеняющая белоснежную скамейку под своей кроной. Непразднично смотрелась разве что собачья будка возле дома – но не из-за внешнего вида, а просто потому что заколочена, тонкая цепочка смотана, а ошейник из потрескавшейся от времени и солнца кожи висел на гвозде.
Окна дома сияли чистотой и изнутри были завешены узорной вышивкой. Ни одной открытой форточки. В душе шевельнулась тревога – как бы хозяйка не ушла по делам.
Убедившись, что обувь не испачкает дорожку, мы быстро перенесли все к ступенькам дома. Дима солидно пожал руку и, с опаской посмотрев на дверь, тут же исчез на улице, аккуратно прикрыв калитку.
– Есть кто дома? – вежливо постучав, тронул я дверь.
Та оказалась закрыта, да и никто не спешил ее открывать.
Постучавшись вновь через пару минут и не дождавшись ответа, совсем уже было хотел развернуться, но из глубины дома послышались уверенные шаги.
Дверь распахнулась, заставив отступить на шаг. А затем я невольно отступил еще раз, чтобы целиком осмотреть статную женщину эдак под два метра
