– Понял.
– Попытайся связаться с базой, нужно подкрепление. – Варавва повернулся к ожидавшей его паре: – Вперёд!
Обогнули тушу Зверя.
Модуль активации и в самом деле представлял собой нечто вроде автомобильного кунга из гофрированного материала размером с грузовой фургон фирмы «Континенталь». Длина его достигала пятнадцати метров, ширина – около трёх.
От него к туше Зверя тянулась полуметрового диаметра гофрированная металлическая труба, другим концом погружённая в тело монстра. Ещё с десяток разной толщины кабелей уходил из торца фургона в щель между телом Зверя и краем шахты. Над некоторыми потрескивали электрические искорки, и воздух был насыщен озоном.
Из-за фургона доносился гул: за ним, очевидно, прятался генератор питания.
Дергачёв дотронулся ладонью до чёрного квадрата на стенке кунга, слева от контура двери. По квадрату скользнула зелёная полоска, щёлкнуло, дверь сама собой ушла в проём и в сторону.
Варавва отодвинул инженера, шагнул в фургон первым.
Он увидел пять столиков-пультов, вытянувшихся цепью вдоль стенки фургона, пять метрового размера экранов над ними и четверых операторов, сидящих за столиками, не спускающих глаз с экранов, по которым ползли столбцы светящихся цифр, геометрических фигур и цепочек непонятных символов. На появившегося Варавву они даже не оглянулись.
Зато он обратил внимание на стоящий у дальнего торца фургона аппарат под прозрачным колпаком, напоминающий барокамеру и томограф одновременно. От тумбы «томографа» тянулись жгуты кабелей, исчезая в стенке, и ещё одна гофрированная труба, но вдвое меньше диаметром, чем труба снаружи.
В камере кто-то лежал. Было видно обнажённое тело, опутанное датчиками. Голова «пациента» скрывалась в сложном шлеме. Подойдя ближе, Варавва убедился, что это мужчина. Понаблюдав за мигающими огнями на шлеме, он повернулся к Дергачёву:
– Кто это?
– Двадцать второй, – с готовностью подбежал к нему начальник смены.
– Кто носитель?
– Один уфолог… Белобров…
Вспомнилась речь Старшинина: один уфолог – Белобров – пропал, второго убили…
– Что он здесь делает?
– Ничего… он формирует брейн-зону…
– Объясни!
Подошла Евгения, с любопытством и брезгливостью оглядела прозрачный саркофаг камеры, нахмурилась.
– Он болен? Его лечат?
– Понимаете, всё просто, – засуетился Дергачёв. – Зверя невозможно активировать всего целиком одномоментно, нужно настраивать каждый нервный узел, а их у него более шести тысяч. Настроено чуть больше пяти… Для настройки мы и используем своих специалистов…
– Всаживая их в тело носителя.
– Брейнформаторов нужно много, они долго не выдерживают…
– Носитель один?
– Нет. – Дергачёв шмыгнул носом. – Они быстро сгорают, приходится заменять.
Взгляд Вараввы застыл.
Дергачёв встретил этот взгляд, переменился в лице, попятился.
– Я здесь ни при чём, эта процедура применялась до меня, клянусь!
– Сколько же вы убили людей?! Сто? Тысячу? Пять тысяч?!
– Меньше… некоторые выдерживают до десяти погружений… наездники горят чаще…
– То есть вы ни чужих не щадите, ни своих.
Инженер отступил ещё на шаг, затрясся.
– Мне тоже… надо было… но я полезнее как руководитель.
– Зачем же вы убили Баркова? Сунули бы его в камеру.
– Кого?
– Уфолога, который так же, как и Белобров, исследовал зону в Молёбке.
– Не знаю… я не убивал.
– Вряд ли ему докладывают, что творится наверху, – тихо сказала Евгения.
