вправо, двое оставшихся удирали через подворотню на набережную. Денис выстрелил им вслед, промазал и развернулся к пятящейся от него наводчице с орущим младенцем в руках.
Ее надо пристрелить, думал он, глядя поверх ствола на ставшее мучнистым, перекосившееся от страха лицо. Вместе с ублюдком, иначе…
Он не додумал. Сплюнул наводчице под ноги, резко сунул «ТТ» за пазуху и скорым шагом двинулся прочь.
– Денис!
Мама стояла в прихожей, губы у нее дрожали, тряслись старческие венозные руки. Через месяц мамы не станет, и Веры не станет, и ее скрипача. И… Денис закусил губу, шагнул к маме, обнял, прижал к себе.
– Мне повезло, – выдохнул он, и мама дернулась у него в руках, запрокинула лицо.
– Ты, ты… Тебе?..
– На, смотри.
Денис выудил из кармана сирусянский пропуск. Мама охнула, мотнулась к стене, тяжело опустилась на ветхий плетеный стул и заплакала.
– Это я от счастья, – сквозь всхлипы пробормотала она.
Дениса передернуло. Мама еще не понимала, не осознавала еще, какой ценой им это счастье достанется.
– Папа!
Дочки наперегонки бежали к нему из детской. Денис подхватил обеих, поднял, застыл, переводя взгляд с Леночки на Дашу и обратно. Девочки были похожи, настолько, что он сам не знал, как умудрялся их различать. Они пошли в Веру, золотоволосые, синеглазые, белокожие, со звонкими голосами. Друг дружку называли сестричками – с детства.
– Папа, мы соскучились, – прощебетала Леночка.
– Тебя так долго не было, – добавила Даша, – бабушка говорила, что ты скоро придешь, а ты не шел и не шел.
– Все хорошо, все замечательно, родные мои, – бормотал Денис, покачивая ткнувшихся ему в шею и разом притихших дочек. – Я вернулся, вы же видите. Теперь я буду с вами, всегда.
– И больше не уйдешь?
– Не уйду.
Он отнес обеих в детскую, спустил на пол, похвалил платье, которое с бабушкиной помощью сшили для куклы. Постоял на пороге, растерянно слушая девчоночье щебетанье о всяких разностях и ни о чем. Затем осторожно прикрыл дверь и отправился на кухню. Мама сидела там, за старым, еще Верой купленным пластиковым столом.
– У нас осталось? – тихо спросил Денис.
Мама молча извлекла из кухонного шкафа заначенную на последний день поллитровку. Остальные, которые Денис успел урвать в разнесенном толпой супермаркете, были давно обменяны на продукты. Водка в умирающем мире ценилась дороже еды, дороже оружия, подчас дороже человеческой жизни.
Денис сорвал пробку и жадно глотнул прямо из горлышка раз, другой. Занюхал рукавом, отдышался, вновь потянулся за водкой, но передумал и пить не стал.
– Что же теперь делать, мама? – тоскливо спросил он.
Она не ответила. Слезы вновь потекли у нее по щекам, но теперь плакала мама не от счастья, и Денис понимал это, и сам заревел бы с ней на пару, если б умел.
– Тебе. Придется. Выбрать. – Мама говорила с трудом, она будто насилу расставалась со словами. – Леночку. Или… Или… – мама всхлипнула. – Или Дашу.
– Я не смогу.
Теперь Денис осознавал это ясно, отчетливо.
– Я не смогу, – повторил он. – Не сумею. Я останусь здесь, с вами.
Мама перестала плакать. Она помолчала, глядя в пол, потом сказала глухо:
– Сможешь. Одна из твоих дочерей должна жить.
Запершись в спальне, Денис пролистал тощую сирусянскую брошюру. Сборный пункт оказался рядом, рукой подать – в четверти часа ходьбы. Оттуда на борт «Орфея» счастливчиков доставит шаттл, дальнейшая безопасность гарантируется. Денис попытался вчитаться в пункты прилагаемой инструкции. У него не получалось – буквы расплывались перед глазами. Денис отшвырнул брошюру прочь.
Полгода назад был обнаружен стремительно надвигающийся на Солнечную систему метеоритный поток. С неделю о потоке ходили слухи, один другого нелепее. Слухам Денис не верил. До тех пор, пока на человечество не обрушилось воззвание генсека ООН. А вслед за ним, сразу, без паузы, обращение
