1
Доктор исторических наук Шульцов, успешно сдав с рук на руки начальству дорогих заокеанских коллег, веселился, как студент-прогульщик, и было с чего – дорогие заокеанские коллеги оказались столь вежливы, что заранее выяснили: актуальный Санкт-Петербург и Ленинград один и тот же город, и в нем имеется река Neva. По дороге из Пулкова американцы интересовались, не Neva ли это, четырежды. Первый раз на Обводном, последний – на Мойке. Когда машина въехала на Дворцовый мост, раскованные, как и положено представителям западной цивилизации, гости даже не замолчали – замолкли, умилив не только Шульцова, но и очередной раз выручившего его с машиной Гену Саврасова. Само собой, развязавшись с дипломатической миссией, Шульцов предложил выпить кофе. Когда раздался звонок, они с Геной как раз устраивались в василеостровской ипостаси любимого итальянского ресторанчика. Олег Евгеньевич поморщился, однако ответил. Звонил бывший полковник бывшей милиции, сосед и с недавнего времени друг и соучастник.
– Олег, вы где? – требовательно спросил он, и Шульцов очередной раз подумал, сколь странен был бы этот вопрос, когда телефоны смирно стояли на столах и висели на стенках.
– На Васильевском, Аркадий Филиппович. Зашли с Геной кофе выпить.
– Судьба, – интригующе откликнулся товарищ полковник и предложил перенести мероприятие в одноименный ресторанчик на Стачек. Олег Евгеньевич согласился, Гена, само собой, тоже.
На встречу рванули по набережной; небо и Нева были неистово голубыми, распускающиеся деревья окутывал зеленоватый дымок, и совершенно не хотелось думать о нечисти.
– Олег Евгеньевич, – негромко окликнул Гена, – полковник что-то узнал?
– Судя по срочности, наоборот. Хочет узнать.
– Тогда зачем я?
– Нас слишком мало. Я имею в виду тех, кто знает, что в городе мы не одни.
– То есть, – уточнил Саврасов, – что убивают не только люди. Наверное…
Дальше ехали молча, думая каждый о своем. Шульцов вспоминал Наташу Саврасову, которую не удалось защитить ни мужу, ни полиции, ни шарлатанам из эзотерического салона.[9] И что с того, что шарлатаны, включая «консультанта» Шульцова, загадку решили. Наташа погибла, а Гена… Гена почти обречен на одиночество, мадам же Саврасова, по глупой ревнивой злобе привязавшая сына к Трехликой, будет жить долго и счастливо. В своем понимании.
– Встану у вас во дворе, – решил Геннадий, – а то после шести будет не развернуться. Шульцов кивнул и вылез на углу, где немедленно был взят в оборот пьяненьким толстяком в разнокалиберных ботинках и черной кожаной шляпе.
– Купите билеты, – строго сказал черношляпник. – Концертный зал у Финляндского. Десятый ряд. Триста двадцать и еще сорок.
Шульцов, не торгуясь, дал пятьсот: к алкоголикам историк относился, как авгур к птицам, обрети те способность не только предсказывать, но и
