сочло это издевательством, а он всего лишь не решился солгать под присягой.
— Теперь я должен принести вам свои извинения за то, что скрыл это обстоятельство до проводов генерала Вейзеля. — Придд был из тех, кто доводит дело до конца. — Я исходил из того, что вам будет неприятно оставаться под крышей моей сестры, но ваш статус командора Горной марки не позволял вам покинуть Альт-Вельдер, пока тело генерала находилось в замке.
— Графиня Гирке знает?
— О том, что сделала Габриэла, знали только мужчины. Граф Борн, уже будучи в Багерлее, открылся отцу, а тот поделился с двумя братьями и зятем. Когда я стал главой фамилии, граф Гирке — я имею в виду супруга Ирэны — счел нужным поставить в известность и меня.
— Теперь мертвы все, кроме вас. Вы сделали то, что не удалось вашему отцу, — примирили Приддов с Талигом. Зачем вам потребовалось будить прошлое?
— Долг совести — по крайней мере, я его считаю таковым. Я поклялся Удо Борну помешать герцогу Ноймаринен разрушить Борн. О своем брате Конраде Удо не вспомнил, видимо, потому, что полагал его в безопасности. Я счел опасения Удо необоснованными, однако теперь севером Талига правите вы, и вы же заключили перемирие с Гаунау и имеете определенное влияние на его величество Хайнриха. Судьба уцелевших Борнов и их родовых земель сейчас зависит от вас, а граф Савиньяк, в отличие от герцога Алва, не прощает и, в отличие от герцога Ноймаринен, не забывает.
— Вы быстро составляете мнение о людях.
— Это мнение ее величества, и оно не противоречит моим собственным выводам. Сударь, в смерти вашего отца повинна моя сестра. Граф Борн всего лишь ее любил и был не столь стоек и умен, как казалось многим.
— Мне так не казалось никогда. — Валентин — брат не Габриэлы, будь она проклята, а Юстиниана! — Кстати, об Удо Борне. Вам доводилось встречаться с выходцами помимо него и вашего брата?
— К моему сожалению, нет.
Лионель молчал, и Придд счел нужным добавить:
— Меня не посещали ни мои родители, ни другие родственники.
— Если б вам сказали, что в Нохе появились призраки Альдо и очень красивого, еще не старого человека с усами, как бы вы это объяснили?
— Все зависит от того, прав ли я, предполагая во втором господина Айнсмеллера, растерзанного толпой по приказу господина Альдо именно в Нохе.
— Вам нужно будет описать его госпоже Арамона. Я согласен с вами, графиня Борн вряд ли убила вашего брата. Если б вы меньше волновались, то поняли бы, что случай с моим отцом ее скорее оправдывает. Чтобы попасть в цель ночью, причем дождливой, когда у пистолета есть все шансы дать осечку, нужен не просто хороший, а очень хороший стрелок.
— Вы правы, я этого не учел. Нужно ли мне сообщать о нашем разговоре сестре?
— Не вижу в этом смысла, графиня Гирке и так пережила слишком много.
Граф Савиньяк прощать не умеет и не намерен учиться, но в Альт-Вельдере ему прощать некого. Камень в пруду освободил многих.
— Благодарю вас за это решение, сударь. Разрешите идти?
— Идите. Впрочем, раз уж вы заговорили о моих полномочиях… Ваше письмо об услышанной вами во Франциск-Вельде проповеди попало ко мне. Вы совершенно правы, речи про якобы заслуженную простыми людьми кару очень опасны. Они дают злобе, с которой мы столкнулись, возможность облечься в мысли и слова и проникнуть туда, куда раньше ей хода не было. Но мы об этом еще поговорим.
— Конечно, сударь.
Жаль, что Ирэна так похожа на сестру, хотя нет — не жаль. Осень хороша, кто бы спорил, но грядущую весну на нее менять не стоит, так что пусть виконтесса Альт-Вельдер смотрит на звезды в одиночестве… Или с кем-нибудь, кому посчастливилось знать лишь одну женщину с серебряными глазами. Ту, которая не убивала, а загадку Васспарда он решит, потому что теперь хочет ее решить. Рокэ, тот не сомневался в вине Вальтера… А кстати, почему это он не сомневался?
3
Новости заявили о себе сами — парой донесшихся со стороны аббатства гулких взрывов, разом превративших умеренно суетящийся двор в настоящий муравейник, и почти тут же — яростной мушкетной пальбой. Команды на штурм быть не могло — до истечения срока ультиматума оставалось около получаса, и Капрас позволил жаждущему хоть чем-то помочь виноторговцу накормить гостей перепелами в желе. Самому маршалу деликатесы в горло не лезли, зато оставшаяся не только без сна, но и без ужина свита лопала за милую душу. Блюда стремительно пустели, однако кошачий Брацас не мог и тут не нагадить.
