3
— Господа, — спросил Райнштайнер, — помните не столь давний случай, который нам показался забавным? «Фульгаты» задержали девицу в маске, влюбленную в разбойника.
Звенящий яростный голосок и маску Эмиль вспомнил сразу. Девочка в своей нелепой попытке спасти подонка-любовника была трогательной и смешной. Она так и убежала, не открыв лица, — один из грустных курьезов тяжелой осени. Маршал хотел рассказать о незадачливой мстительнице Франческе, но замотался и до сих пор не написал. Цветущие дельфиниумы и неистово полыхнувшая страсть, едва не задержавшая армию, — где теперь все это?! Нет, отказываться от своего слова Эмиль не собирался, просто север превратил бордонские ночи в сон. Прекрасный, но такой далекий…
— Я бы не назвал этот случай значительным, — бергер был не из тех, при ком можно витать в облаках и воспоминаниях, — но он из числа запоминающихся. Принять всерьез прозвучавшие угрозы было затруднительно, и тем не менее история получила продолжение. Видимо, ты, Лионель, произвел на девицу куда более сильное впечатление, чем казалось.
— Он это может, — хмыкнул Эмиль. — Особенно после разбойного капитана. Другое дело, что братец предпочитает дам рассудительных.
— Возможно, я в самом деле неспособен оценить бурные чувства, — задумчиво произнес Ли. — Так кем оказалась наша маска?
— Дочерью полковника фок Дахе.
— Единственной? — зачем-то уточнил Эмиль.
— Дочерью — да. Было еще трое сыновей, после Мельникова остался один. Очень неприятная история. Как в свое время отметил Герман, лучше бы капитан Фантэн погиб на Болотном.
— Для девицы и ее семьи — несомненно, — с подобным выражением Ли в детстве изрекал вещи, не шокировавшие разве что мать и Валмона, — однако больше всего пользы негодяй принес, став покойным. Теперь Акона знает, что былые заслуги — не повод прощать нынешние преступления. К зиме об этом будет осведомлена вся Придда.
— А я, — опять не удержался Эмиль, — отнюдь не уверен, что эта тварь не сбежала бы с Болотного, если б могла. Своих приятелей он, во всяком случае, бросил. В Двадцатилетнюю такие красавцы оказывались у Пеллота!
— Фантэн повешен, — напомнил барон, принимая от ординарца суп с мясными клецками. — Сейчас мне, как военному коменданту Аконы, надлежит решить судьбу девицы и ее сообщников, среди которых имеется еще одна женщина. Не дворянка, но это мало что меняет. Подобное преступление даже в мирное время карается смертью, однако в Талиге женщин не казнят.
Я не вижу достойного выхода, и это меня расстраивает. Девица молода, ее родные имеют несомненные заслуги перед отечеством, но вряд ли меньшие имел погибший домоправитель, спасший у Виндблуме знамя и к тому же потерявший на Мельниковом лугу сына и зятя. Казнь пойманных разбойников при сохранении жизни нанимателя произведет неприятное впечатление на горожан, помиловать всех тем более невозможно. Боюсь, мне придется передать решение Проэмперадору.
— Свалите на Франциска, — предложил Эмиль. — Женщин не казнят, это так же очевидно, как то, что не бросают знамен.
— Распространенное заблуждение. — Ли больше не думал об оставшейся на письменном столе карте. — Я тоже так считал, пока не вернулся из Старой Придды. То, с каким тщанием Борн скрывал правду о жене, заставило меня глянуть в кодекс и задать пару вопросов мэтру Инголсу. Франциск подбирал себе в помощники умниц, но закладывался на дураков, оттого его законы очень подробны и не допускают двусмысленных толкований. Слова «не подлежат смертной казни» там отсутствуют. Женщин, независимо от их происхождения, в Талиге не вешают, не колесуют, не казнят мечом, топором и дубиной, не подвергают утоплению и удушению, не сжигают, не забивают камнями, не хоронят и не варят заживо, не разрывают при помощи тяглового скота, не расстреливают из луков и арбалетов, не сажают на кол, не сбрасывают со стен и обрывов, ну и так далее. Марагонец перечислил все известные в его время способы казни, не упомянув при этом яд и кинжал, на что, видимо, имел свой резон, только время на месте не стоит. В нашем случае повесят только мужчин, женщины будут расстреляны из мушкетов. Это кодексу Франциска не противоречит.
