— Когда на одного шестеро, — буркнул теньент, — и каданец за четверть рейтара сойдет.
Спутник согласился и свел густые рыжеватые брови, явно рожая очередной вопрос, но огласить его не успел. Кану похоронная компания надоела окончательно, мориск резко свернул и, уподобившись орлу, воспарил. Приземлившись, безобразник предпринял попытку сорваться в галоп. Не вышло, и прижимающий уши и раздувающий ноздри умник был водворен на прежнее место в строю.
— Он не собирался меня высаживать, — объяснил Арно. — Он так шутит.
— Ваш конь в хорошем расположении духа, — кивнул гаунау. — Вы, надеюсь, тоже.
Теньент предположение подтвердил, хотя к радости — он возвращается — примешивались досада и предчувствие разговорчика с братьями. Арно предпочел бы объясняться с Ариго или, на худой конец, с Райнштайнером, но в Западную армию принесло сперва Эмиля, а потом и Ли, о котором гаунасский полковник имел исключительно высокое мнение. Об этом теньенту торжественно сообщили при знакомстве, во время коего Арно пребывал в слегка обалдевшем состоянии: долговязый штабной дрикс минутой раньше объявил, что «виконт Зэ», во-первых, свободен, а во-вторых, обязан своей свободой его величеству Хайнриху. Обычно бойкий на язык Арно растерялся, и тут ввалился этот самый Лау…
— Начало бури стало для вас полной неожиданностью?
Прекращать расспросы спутник не собирался. Беседа тянулась, пока гаунау полностью не удовлетворил свое любопытство, что произошло уже в виду длинного, будто гусеница, дома, на крыльце которого ржали «фульгаты», а у забора катался в пыли серый в яблоках мориск. Очень знакомый.
— К моему глубокому сожалению, я крайне спешу, — объявил проделавший весь путь шагом полковник. — Прошу вас засвидетельствовать мое почтение маршалу Савиньяку. Я надеюсь увидеть его после ужина. Желаю вам всего наилучшего.
— Благодарю вас, — благовоспитанно произнес Арно, и гаунау торжественно уползли.
Нынешних братних свитских теньент не знал — «закатные твари» обо всем догадались сами.
— С благополучным возвращением, сударь! — весело поздравил худощавый капитан. — Муха, лошадку прими. Маршал в дальней комнате.
Задержаться перед услужливо распахнутой дверью невозможно, значит, кляча твоя несусветная, вперед!
Тряпичные половички глушат шаги, стоящий у окна Лионель не оборачивается, ну и как прикажете к нему обращаться? Не господин же маршал или еще какой проэмперадор? Три комнатенки, два порога, перешагивая первый, Арно забыл нагнуться и получил от низкой притолоки по голове, второе препятствие удалось взять благополучно. Щелкнуть каблуками и доложить по всей форме? Пожалуй…
— То, что дриксы тебя при первой возможности выставили, понятно, — Ли по-прежнему смотрел в окно, — а вот как вышло, что вернули Кана?
— Совесть! — огрызнулся застигнутый врасплох Арно. — Ты слышал, что это такое? Я вытащил из лужи ихнего Баваара. За уши.
— В ближайшее время он им не пригодится. Садись и пиши матери.
— Сейчас?! — не понял Арно.
— Именно. Не могу сказать, что я за тебя совсем не волновался, но это, как ты понимаешь, в прошлом. Без письма ты отсюда не выйдешь. Стол, чернила и бумага во второй комнате.
— Про дриксов ты, надо думать, слушать не хочешь?
— Кыш!
Каблуками Арно все-таки щелкнул, и совершенно зря — в шпору вцепился круглый пестренький коврик. Отодрав нахала, теньент предусмотрительно наклонил голову и без происшествий перебрался в среднюю комнатушку. Встреча с братцем-Проэмперадором получилась глупей некуда, но умной она выйти и не могла, а писать так и так бы пришлось. Арно открыл чернильницу с родимым оленем, малость посидел, привыкая к мысли, что гуси на флягах и письменных приборах остались позади, и одним махом изобразил:
«
Личная печать виконта Сэ осталась на Мельниковом лугу, о чем Арно подумал лишь сейчас.
— Запечатаешь? — Теньент помахал письмом. — У меня кольцо потерялось…
— Балбес, — Лионель пробежал злосчастное послание глазами и неторопливо разорвал. — Мать сейчас в Тарме, так что Бертрам неуместен, а ты будешь переписывать, пока не наскребешь событий и чувств на две полные страницы. И учти, рапортом о сражении тебе не отделаться.