– Неужели не понимал, что серебро можно отнять только у гидов? – что-то внутри неё вновь попыталось закипеть, но она больше не позволила гневу родиться. – Из-за всей этой вашей истории со скремлинами?
– Агнец, пожалуйста, не начинай, – попросил он. – И ведь они нужны были не для этого. Когда Тео…
– Слышала уже! – перебила она. – Скремлины делают вас сильнее, – фыркнула. – Только любовь оказалась штукой обоюдоострой, да? Сила и уязвимость в одном флаконе… Ведьма бы никогда на такое не пошла. А он боялся, что я чёрная.
– Я тоже, Агнец.
– Что теперь говорить… – Она вдруг бесцеремонно дотронулась до шеи Петропавла, где уже давно зажил след от укуса скремлина. – Их убивали сюда, да? Так ведь?! Прямо в место укуса?
Петропавел не отстранился, но лишь болезненно кивнул.
– Серебро выступает здесь в момент смерти, возвращается в мир. Его и собирал твой убийца.
– Совсем маленькие. Почти незаметные капли, – чуть слышно сказал Петропавел. – Можно принять за что угодно.
– Да, маленькие. А ему надо много. Самый близкий к тебе круг людей. Там ищи.
– Мне это известно, Агнец. Количество подозреваемых уменьшается с каждым днём. Завтра, после сеанса гипноза их останется трое.
– Что же вы наделали? – Она устало тряхнула головой, фыркнула. – Но я обещала без злопамятства.
– Знаешь, когда-то я считал, что эта серебристая жидкость – самая чистая вещь на свете. И уж ничто тёмное не в состоянии её коснуться.
– Где это ты видел такое? – Она удивилась, затем ухмыльнулась вдруг по-ведьминому. – Хотя правильно считал. Проблема в том, что вы – собственники. А эта твоя «чистая жидкость» размыта по всему миру. Вам, собственникам, со скремлинами понятней.
– Они не для этого, – упрямо повторил Петропавел.
– Пусть… Но тот, кто делает эликсир сейчас – это действительно тёмный путь. Здесь ты прав. И добытый таким способом… – она пощёлкала языком, – способен на что угодно.
– А-а?..
Агнец вскинула на него взгляд:
– Мой?! Я делала не так. Собирала крохи, тайно присутствующие во всём, не отнимая жизней. – Улыбнулась. И безо всяких переходов спросила: – Как Ева?
– По-разному, – откликнулся Петропавел.
– Не беспокойся, не причиню ей вреда. Но тебя что-то сильно тревожит.
– Немало всего. Эти её неожиданные… Ей передаются способности и навыки Тео.
– Что удивительного? А он видит её сны. Или что-то похожее на сны. Я-то знаю, он провёл ночь в моём доме. Скремлины, друг мой. Что ещё?
Петропавел тяжело вздохнул:
– Ключ.
– Ключ?
– Кто-то пытается связаться с ней.
– О чём ты?
– Ключ, безделица для новобрачных.
– Слышала об этом нелепом обычае. Мило.
– Он принадлежал Тео ещё тогда, в Дубне. Пока всё не началось, пока он ничего не знал о себе. Обет помолвки с какой-то местной девицей, Вероникой вроде бы.
– И?
– Ключ её зовёт, – мрачно пояснил Петропавел. – Когда Ева касается его, она может разобрать. Кто-то через ключ пытается связаться с ней. А я не могу понять, что происходит.
– Это не его ключ, – темно произнесла Агнец.
– В смысле?
– Эта вещь не Тео. Это ключ того, другого, мальчишки Фёдора. Чистого и невинного. С ним эта вещь и осталась. Уж поверь ведьме.
– Что ты такое говоришь, Агнец?
– Что эта вещь больше не принадлежит Тео. Там что-то другое происходит.
– Я бы с тобой согласился, Агнец. Но, – Петропавел усмехнулся, – он больше не хочет быть Тео.
– Это его судьба.
– Бесспорно. Только он всегда хотел выбирать сам. Он потребовал, чтобы его называли Фёдором. Понимаешь?
Она долго молчала. Ведьминский огонёк в глазах. Потом обронила, разговаривая сама с собой:
