— Не задерживайся, — попросила она мальчишку. — Сегодня мне больше, чем обычно, нужна твоя помощь!
Весь серьезно кивнул. Просунул черноволосую голову под руку повару, помогая ему встать и давая опереться на свое плечо. Пип сконфуженно посмотрел на Бруни, поморщился, потирая ладонью лоб.
— Экая напасть, дочка, — тихо сказал он. — Ты прости…
— Слишком много переживаний в последнее время, — ободряюще улыбнулась она, хотя, как говорил Кай, на душе кошки скребли, — в том числе и хороших! Тебе надо отдохнуть, Пип. Просто отдохнуть. И ты прав — я завтра же займусь поисками помощника на кухню!
Когда они ушли, Бруни встала к плите, оставив зал на Ровенну. Вечер пролетел незаметно. Вовремя вернувшийся Весь ловко разделал барашка, зажарил на большой сковороде мясо с луком и помидорами, Матушка затомила в печи картофель в горшочках — посетители ели да нахваливали ужин, и отсутствия Пипа — слава Богине! — никто из них не заметил.
Перед уходом к ней подошла Виеленна.
— Слышала, что вы говорили про помощника, хозяйка, — сказала она, нервно вытирая руки полотенцем и краснея. — Есть у меня на примете один парень. Если скажете, я его завтра к утру приглашу с вами потолковать.
— Конечно, приглашай! — обрадовалась та, потирая гудящую поясницу и вновь ощущая дурноту лихорадки. За обычными заботами, да в той суматохе, что случилась на кухне из-за отсутствия главного действующего лица, как-то забылось о собственной немощи, а сейчас та возвращалась обратно. — Только к полудню — с утра поведу Веся в университет. Поэтому трактир до моего возвращения будет на вас с Ровен.
Младшая Гретель понимающе кивнула и добавила, пытаясь успокоить хозяйку:
— Персиана мастеру хорошего целителя вызвала, авось поднимет его на ноги за пару дней!
— Не нужно за пару! — вмешалась вошедшая Ровенна. — Мастеру надо отлежаться, он же каждое утро к семи уже у плиты, как привороженный! Вы, хозяйка, не переживайте за дело. Готовите и сами неплохо, а уж мы с Вилькой зал вот так будем держать!.. — она показала внушительный кулак.
Бруни, улыбнувшись, только головой покачала. Когда они ушли, собралась было подняться в свою комнату, но Весь остановил. Встал на нижней ступеньке, руки в боки, чем неуловимо напомнил старшую Гретель, и заявил:
— Никуда не пойдешь, пока не поужинаешь!
— Я не хочу есть, — вяло попыталась протестовать Матушка.
— Сахарные косточки! — возмутился оборотень. — Ты за день ничего не съела, только воду дула, как лошадь опосля галопа!
— Лошадь опосля галопа поить нельзя! — парировала Бруни.
— Это была непослушная лошадь! — не спасовал мальчишка, соскочил со ступеньки, подтащил Матушку к столу, на котором уже стояла кружка с дымящимся травяным отваром и тарелка с птичьей ножкой и пареными овощами. — Вот, пока не съешь, из-за стола не встанешь! — прищурившись, заявил он и сел напротив. — Приступай!
— Грозен ты, однако… — пробормотала она.
Глаза закрывались, но Бруни была рада скручивающей в бараний рог усталости — ни мыслей в голове, ни боли в сердце!
Оборотень следил за ней, совершенно по-детски подперев подбородок кулачком. Протянув через стол руку, Матушка с нежностью погладила его по пока гладкой щеке. Весь неожиданно вздрогнул, как от удара хлыста.
— Что ты? — испугалась она.
Мальчишка потер щеку, будто та горела, и пояснил, преодолевая внутреннее сопротивление:
— Так мама всегда делала… — Дальше заговорил быстрее, словно боясь передумать и вновь уйти в собственное одиночество: — А сестренкам лохматила макушки — у них такие буйные кудри были, все девчонки клана завидовали… Появились на свет двойными кровниками, или, как люди говорят, близняшками, — это у нас такая редкость! Отец переживал, за кого их замуж выдавать…
— Почему переживал? — тихо спросила Бруни, боясь спугнуть его откровенность.
— Потому что надо было такую же пару искать, иначе ничего бы у них не вышло!
— А другие братья или сестры у тебя были?
— Из родных — только старший. Его первого…
Весь поперхнулся и замолчал. Матушка с болью смотрела в отрешенное лицо оборотня — перед ним вставали картины прошлого, которые он не хотел видеть, но забыть не мог и… не позволял себе.
— Ты не боишься идти в университет? — осторожно спросила она, желая вернуть мальчишку оттуда, где убивали его родных, в безопасную и уютную кухню. — Знаешь, что там будет непросто?
— Я готов! — Весь посмотрел ей прямо в глаза. — Я хочу служить своей земле, хочу защищать… — он чуть было не сказал «людей», но передумал, — всех от несправедливостей. И я знаю, что могу это делать!
— Только я прошу тебя, если будешь драться, будь осторожен! — попросила Бруни.
Мгновение Весь смотрел на нее с изумлением, а затем засмеялся, обнажая белые острые зубы и шлепая себя ладонями по коленкам.
