хотела бы остаться тут навсегда.
– Оно все этого стоило, – сказала она наконец. – Ты стоил этого.
– Прошу прощения?
– Я имею в виду, они убили меня ради тебя. Выкинули меня в мусорное ведро. Но я на тебя зла не держу.
Внутри у Саймона стало так же холодно, как снаружи, на улице.
– Но ты ведь ищешь ее, да? Она так меня бесит!
– Кто, Клэри? – Саймон вконец запутался.
Девушка помахала рукой, словно разгоняя облако случайно оказавшегося перед лицом сигаретного дыма.
– Ты мог быть со мной. Быть моим королем. Быть с королевой Морин. Королевой Морин, королевой смерти! Королевой ночи! Я правила всем этим!
Она протянула руку к горизонту. Казалось невероятным, что такая юная девушка могла управлять Нью-Йорком, но что-то в воспоминаниях Саймона подсказывало ему: это правда. Он знал это. И был в этом виноват. Он ничего не сделал, но все равно чувствовал вину – ужасную, сокрушающую вину и ответственность за то, что случилось.
– А что, если бы ты мог меня спасти? – девушка наклонилась к нему. – Спас бы?
– Я…
– Что, если бы тебе пришлось сделать выбор? – Морин улыбнулась своим мыслям. – Мы могли бы сыграть в игру. Ты мог бы выбрать. Меня или ее. В смысле, раз уж ты – причина моей смерти, значит… ты должен выбрать меня. Спасти меня.
Снова наползли облака, все это время с любопытством наблюдавшие, когда происходило что-то интересное. Поднялся ветер, и река погнала тяжелые волны, раскачивая лодку с борта на борт.
– Она в воде, – сказала Морин. – В фонтан вода приходит из озера. В озеро – из реки. А в реку – из моря. Она в воде, в воде, в воде…
Внезапно грудь Саймона пронзила невыносимо острая боль, словно кто-то врезал ему кулаком прямо в грудину. Прямо за бортом лодки возникло что-то темное… что-то, похожее на камни и водоросли… Нет! Это лицо. Ореол волос. Клэри плыла на спине, с закрытыми глазами; волосы словно увлекали ее за собой. Саймон потянулся к ней, но течение несло лодку слишком быстро, и вскоре Клэри осталась позади.
– Ты мог бы все исправить! – Морин подпрыгивала в лодке, и ту страшно качало. – Кого из нас ты будешь спасать, светолюб?
И с этими словами она нырнула за борт. Саймон схватился за длинную шею лебедя, чтобы удержать равновесие. Клэри уже отнесло футов на двадцать или больше, а Морин – точно так же на спине и с закрытыми глазами – покачивалась на волнах посередине между лодкой и Клэри.
Времени на раздумья не оставалось. Хорошим пловцом Саймон не был и понимал, что с таким сильным течением ему не совладать. Но холод убьет его даже раньше, чем река, – он просто закоченеет.
А ему нужно спасти двоих.
– Это все невзаправду, – сказал Саймон сам себе. Но боль в груди говорила иное. И он не сомневался: независимо от того, реальность это или галлюцинация, если прыгнуть в реку, ему придется плохо, как никогда. Река-то уж точно была достаточно реальной.
Что из этого – настоящее? Что он должен сделать? Неужели придется проплыть мимо девочки и бросить ее? Если вообще удастся заплыть так далеко…
– Трудный выбор, – произнес кто-то за спиной Саймона.
Ему не нужно было даже оборачиваться, чтобы посмотреть, кто это: голос был хорошо знаком. На хвосте деревянного лебедя стоял Джейс.
– Вот что самое важное. Выбирать трудно. И никогда не становится легче.
– Помощи от тебя не дождешься, – проворчал Саймон и стал сбрасывать обувь.
Джейс глянул на воду и поежился.
– Так что, ты все-таки прыгнешь? Даже я бы дважды подумал, прежде чем на такое решиться. А мне, как ты знаешь, нет равных.
– Почему ты во все суешь свой нос? – спросил Саймон.
– Я всегда там, где Клэри.
Тела девушек относило течением.
– Что ж, я тоже. – И Саймон спрыгнул с правого борта лодки, зажав нос. Ему и в голову не пришло сделать это красиво. Театр никому здесь не нужен. Достаточно просто прыгнуть.
Боль от воды оказалась куда хуже, чем Саймон ожидал. Словно прыгаешь сквозь стекло. Ледяной холод охватил тело, выдавив из легких весь воздух. Саймон потянулся к лодке, но ту уже отнесло течением, а Джейс стоял на хвосте и махал рукой. Одежда тянула Саймона на дно, но он продолжал бороться. С огромным трудом двигая руками, он лег на воду и попытался плыть. Казалось, все мышцы в теле разом свело судорогой.
Никто из них не смог бы здесь выжить. И это уже совсем не походило на сон. Плыть в такой воде – которая все сильнее тянула его, тянула вниз, – практически то же самое, что уже быть мертвым. Но в мыслях Саймона все-таки что-то посверкивало – какие-то воспоминания, задвинутые глубоко-глубоко. Он слишком хорошо знал, на что это похоже – быть мертвым. Ему уже приходилось разрывать землю, прокладывать себе дорогу наружу. Приходилось
