Сагадеев прошел к нишам, подергал прутья.
Я перехватил взгляд Тимакова, обращенный на шпионку — взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Георгий…
Тимаков посмотрел на меня и занялся глиняными человечками.
— Так, вот сюда, — показал обер-полицмейстер на среднюю нишу. — Здесь, кажется, и топчан, и отхожее место.
— Сволочи!
Диана кинулась на одного из жандармов, но сопротивление ее было недолгим. В результате волосы растрепались, коротенький сюртучок потерял пуговицу, а щека расцвела красным от нечаянного удара жандармским плечом.
— Ритольди-то — ха-ха! — уже в Благодати вашей! — выкрикнула она.
— Еще слово, — подступил к ней я, — и я сделаю вас временно-немой.
— Капитан, эй, капитан, — обернулась Диана к Тимакову, — что ж ты не подстрелил-то красавчика? Тебе ж сказано было.
Грохнулся на пол и разлетелся на осколки один из глиняных человечков.
— Промахнулся, — бросил через плечо Тимаков и вышел из подвала вон.
Я запер шпионку в нише, Сагадеев оставил одного жандарма сторожем, а второго послал за одеялами и едой.
— Пусть приглядывают, — сказал он мне. — Мало ли.
— Не загипнотизирует?
— Без лент? Вряд ли, — Сагадеев пригладил мокрые усы. — Одно мне не дает покоя.
Мы вышли наружу.
— Господа, я в расположение, — сказал и откланялся чуткий к чужим разговорам Штальброк. — Служба.
— И что же? — спросил я Сагадеева, когда силуэт поручика, пригибаясь, растворился в пелене дождя.
Обер-полицмейстер подставил лицо каплям.
— Кажется мне, Бастель, что сдалась она нам нарочно.
Глава 18
Тимаков, сидя на балюстраде, пытался зажечь мокрую сигарету. Ничего у него, конечно, не получалось, но он шкрябал спичками о наждачный бок коробка с маниакальным упорством. Гражданское платье, все, до короткого раскроя было темным от влаги.
Я так и не решил еще, как к нему теперь относиться. Если бы слова про фонари были словами, вложенными Зоэль…
— Георгий, — позвал его Сагадеев.
Тимаков, соскочив, вышвырнул сигарету в кусты.
— Да, Николай Федорович.
— Пойдемте-ка со мной, — обер-полицмейстер подхватил его под руку. — Расскажете про ленту. Про до и после. И про самое оно. Только обстоятельно, с нюансами, с самыми такими незначительными финтифлюшками…
Дормез, видимо, откатили к каретной. На дорожках и лужайках было пусто. Небо слабо светлело, но дождь и не думал прекращаться, шипел, шелестел, ходил серыми пологами, превращая дальний пост у ворот в непонятное, с проблесками, шевеление.
Я присел на перила, как только что Тимаков.
Нарочно, закрутилось в голове. Почему нарочно? Потому что могла разобраться с вахмистром и вообще с погоней? Обездвижила б иглой…
Но причины?
Интересно. Если на меня охотятся с «пустой» кровью, то наверняка кто-то следит и здесь, народу понаехало — все гостевые домики заняты, плюс пехотинцы, плюс жандармы, если вспомнить серошинельника, горного инженера Шапиро, казначея Лобацкого, то никого нельзя исключать.
Хорошо. Я сбил каплю, набрякшую на носу. Если за мной следят, то шпионка тоже окажется в поле зрения. О Ритольди и так уже все и всё знают. Или догадываются. И получится, что уже не она будет искать Ордену союзника, союзник сам…
Я усмехнулся. Ловко.
Видимо, Зоэль своей наглостью, ловкостью, умом пыталась понравиться нашему врагу. Тот тоже умен и дерзок. И тоже, наверное, понимает, что шпионка, убившая «бешеного Грампа», не просто так сдалась властям. Пока мы ее допросим, пока из Ганавана выпишем эскорт, пока он придет.
А искать ее уже не надо.
Перехватив бутерброд в одной из гостиных, я поднялся к себе наверх. На низком столике у кровати ворохом лежали бумаги. Их прибавилось. Кроме
