— Прошу прощения.
— Что ж…
Женщина, побарабанив пальчиками по стене, прошлась по нумеру. Взгляд ее стал рассеян, он блуждал по нехитрой обстановке, нигде особо не задерживаясь.
Она была чуть ниже меня.
Миловидное лицо. Родинка на скуле. Аккуратный носик. Темные волосы забраны сзади. Светлое платье с узким закрытым лифом и оборками, пусть и недорогое, очень ей шло.
Худенькая.
Проведя ревизию нумера, женщина остановилась напротив меня.
— А у вас тут не прибрано. То есть, прибрано, но плохо. Один живете? — спросила она. И тут же подала тонкую руку для поцелуя. — Ольга.
Я коснулся пальцев губами.
— Бастель.
— Татьяна! Татьяна, душенька, где ты? — вдруг возопил в коридоре козлетон. — Татьяна! Ну, я погорячился! Я был не прав!
В то же мгновение моя гостья оказалась у двери. Определенно, проворства ей было не занимать. Я удивленно заломил бровь.
— Татьяна?
— Ш-ш-ш! — она нахмурилась, слушая. Потом, слегка покраснев, пояснила шепотом: — Это я для него Татьяна.
— Рыбка моя! Птичка… — продолжал призывать козлетон.
Правда, звучал он все глуше. Его обиженный обладатель, видимо, в своих поисках, удаляясь, двигался в сторону лестницы.
Постояв с минуту, Ольга-Татьяна упала в кресло.
— Ф-фу! Ушел.
Выдохнув, она на миг зажмурилась. Я не успел ни полюбоваться, ни сообразить, что сказать.
— Вот что, — вскочила она, — вы обо мне ничего такого не думайте.
— Хорошо, — сказал я, — не буду.
Женщина вгляделась в мои глаза.
— Вам можно верить? Так вот, я не такая.
— А этот?.. — я кивнул на дверь.
— А-а, ван Зее… — она легкомысленно отмахнулась. — Надоел. Шуршит, котом мурлычет, а у самого — жена в Пильнявках.
— Где?
— В Пильнявках. Не слышите, что ли?
У нее была странная, развязная манера общения. Дерзкая. Наглая. Это подкупало. Редко кто в последнее время позволял себе так говорить со мной.
«Ох, — сказал бы Огюм Терст. — Ох».
Я подошел к бюро, несколько картинно сунул в ящик револьвер.
— Все-таки вы Татьяна или Ольга?
Ответом мне была очаровательная гримаса.
— Конечно, — сказал я, — вы вправе не отвечать. Только, боюсь, я буду вынужден попросить вас покинуть нумер.
Женщина фыркнула.
— Вы как этот изъясняетесь… высокой крови…
Я улыбнулся.
— Так Татьяна или Ольга?
— А я слышала, — заложив руки за спину, она обошла бюро и очутилась у окна, — что людям высокой крови достаточно повелеть, и человек низкой крови сам им все выложит. Я вот совсем низкой крови. Проверьте меня.
Она склонила голову. Сама кротость. Правда, взгляд из-под челки искрился легкой сумасшедшинкой, будто ост-клеро на свету.
— Пансион мадам Грибковой? — спросил я.
Ольга-Татьяна вспыхнула.
— Как вы смеете!..
Вот и нет ост-клеро — одни льдинки.
Резко отдернутая штора впустила угасающий, но все еще золотистый день. Ольга-Татьяна, отвернувшись, продемонстрировала мне спину с оскорбленно сведенными лопатками.
