- Ладно, - она выглядела недовольной, и я поразился: «Как?! Ну, вот как им удается нас еще и виноватыми в таких ситуациях оставить?!»
- Ладно, - повторила она, а потом предложила с наигранной угрозой в голосе, - тарелку супа?
- Понял, - кивнул я и поднялся, - не дурак, чай. Здесь добро причинил, пойду, посмотрю, где еще какому ребенку слезинку утереть можно.
Уже когда я занес ногу над порогом, на плечи мне легли две ладошки.
- Спасибо, - тихо-тихо шепнула Софи мне в затылок, и от выдохнутого тепла по спине побежали мурашки.
- Обращайся, - кивнул я, не оборачиваясь, и зашагал в полутьму.
Воскресенье, 15 января 1978 года, вечер,
Ленинград, Измайловский пр.
- Андрей, - папа зашел ко мне в комнату и озадачено помахал в воздухе почтовым конвертом, - ничего не пойму... Это, случайно, не тебе письмо? От... - он бросил преисполненный недоверием взгляд на обратный адрес и с отчетливым сомнением в голосе прочел, - от Канторовича?
- О! - обрадованно подскочил я на стуле, разворачиваясь, - давай!
- Понимаешь, - папа отдал письмо и присел рядом, на кровать, - я подумал, что это мне, просто имя с отчеством перепутали местами, и вскрыл.
- Да ничего страшного, - я великодушно отмахнулся и торопливо вытащил сложенный вчетверо лист.
- Письмо-то я прочел, - папа продолжал внимательно смотреть на меня.
Я с трудом оторвал взор от бумаги:
- Ругает за нахальство?
- Отнюдь, - усмехнулся папа, - и это удивительно. Ты что, в самом деле накопал новое?
Я потеребил кончик носа.
- Мне показалось, что да. Вот, послал на перепроверку.
- А чего сразу академику-то? Поближе никого не нашлось?
- Пап, это - его направление. А то, что я нарыл, растет именно из его статей.
- Это не важно, - качнул он головой, - так не делается. Надо было со мной посоветоваться, я б нашел для начала кого попроще для проверки.
- Ну, да что уж теперь... - я перестал сдерживать победную улыбку и покосился на лист.
- Да читай уж, я подожду, - понимающе усмехнулся отец.
Я развернул лист. На нем четким, почти каллиграфическим почерком было написано:
«Уважаемый Андрей Владимирович!
Я с большим интересом и удовольствием ознакомился с Вашей работой. Она, несомненно, заслуживает скорейшего опубликования в одном из центральных журналов. На мой взгляд, ее, после незначительной доработки под требования редакции, следует передать в «Функциональный анализ и его приложения» (уверен, Израиль Моисеевич так же высоко оценит Ваш подход). Поскольку журнал, как Вы знаете, переводной, то этого будет достаточно для закрепления приоритета нашей советской школы - этот вопрос, безусловно, актуален применительно к Вашей статье. Второй вариант, более длительный в плане сроков опубликования статьи - это «Journal of Functional Analysis». С удовольствием готов рекомендовать ее туда, если Вы решите пойти по этому пути.
Кроме того, было бы очень славно, если бы Вы смогли выступить с расширенным докладом на одном из наших семинаров в Москве. Для меня очевидно, хоть об этом прямо в статье и не говорится, что Вами намечена определенная программа исследований открывшегося направления - и тут явно есть что обсудить и о чем поспорить.
Я готов направить в Ваш институт письмо с просьбой откомандировать Вас на такое мероприятие в удобные для Вас сроки. В случае Вашего согласия напишите, кто Ваш научный руководитель.
Ну, и, конечно, с нетерпением ожидаю личного знакомства.
Леонид Канторович».
- И толстый, толстый слой шоколада... - пробормотал я довольно и свернул было письмо, но тут же опять раскрыл и принялся перечитывать, смакуя каждое слово. Улыбка на моем лице продолжала жить своей жизнью, то растягивая рот до ушей, то превращаясь в сардонический оскал.
- Ну, ты даешь! - папа с восхищением хлопнул себя по колену и с гордостью посмотрел на меня. - В пятнадцать-то лет! Я думал, что в пределах институтского курса уже все истоптано на сто раз. Да как в голову-то пришло?
- Представляешь, проглядели, - развел я в недоумении руками. - Нужен был взгляд дилетанта на заезженную тему. А так тут никакой особо высокой математики нет. Можно любому студенту с матмеха объяснить почти на пальцах.
- О-хо-хо... Дела... - протянул папа и поднялся на ноги. - Бери письмо, пойдем маму радовать. И, это... Ответ давай вместе писать будем.
Понедельник, 16 января 1978 года, день,
Ленинград, Красноармейская улица.
Класс, в котором наша группа уже не первый год грызла английский, прилепился под школьной крышей, словно ласточкино гнездо - тесное, но уютное.
