проволоки? Куст с колючками?
Мысль о том, что он мог влететь в заросли кустов-кровопийцев, оказалась настолько стимулирующей, что дальше Павел действовал быстро и интуитивно. В руке он сжимал кинжал покойного Зайца. Поэтому сразу маханул клинком перед собой и почувствовал, как рассекает что-то тугое и тонкое, похожее на стебли или ветки. Неужто «кровопийца»?!
Он произвел еще пару рубящих движений и откатился в сторону на несколько метров. Хотелось вскочить и дать деру куда глаза глядят, но Павел подавил в себе панику. Подумаешь, «кровопийцы»! Поганые, конечно, растения, но ветки у них короткие, это тебе не хищная ива. Главное – в заросли не угодить.
Он присмотрелся. Что-то там действительно росло и, кажется, даже шевелилось. Но относительно невысокое. Сновид отполз в сторону еще на несколько метров, меняя угол обзора – так, чтобы растения попали в свет луны. И у него гулко заколотилось сердце.
Нет, первыми о смертельной опасности ему сообщили не глаза. Сначала среагировал нос, уловивший приятный аромат. Приятный и одновременно ядовитый. Странно, что он не почувствовал его раньше, еще у рытвины. Помешала вонь?
Так или иначе, сейчас он этот аромат уловил. А мгновение спустя разглядел цветок. И сразу понял, обо что укололся. Редко какие растения цветут в конце весны, пусть они почти все сплошь мутанты. Но роза-мутант расцветала уже ранней весной, когда выходила из зимней спячки. Вот чей шип уколол ему ладонь – розы-мутанта!
Очень вовремя догадался об этом Павел. Потому что уже начал ощущать легкий озноб и сухость во рту. И это означало лишь одно – чего сомневаться? Это означало, что начал действовать яд, которым хищная роза нейтрализовала свои жертвы. Перед тем, как высосать их них все питательные вещества. И шанс на спасение у него, Павла, есть только один.
Вот ведь как судьба распоряжается? Хотел помочь Изоту, а пригодится самому. Пригодится, если Жабо не соврал, будь он трижды не ладен и сто сколопендр ему в задницу.
Сновид отполз еще на три-четыре метра и распорол кинжалом часть штанины в месте прокола. На секунду возникла мысль: был бы он сейчас в хауберке, а не короткой кольчуге, глядишь, не достала бы его роза шипом. Но хауберк он носил только при зачистке тоннеля, потому что тот хорошо защищал от бросков мелких мутов в ноги. В карауле громоздкая длиннополая кольчуга больше мешала, сковывая движение. Да и…
Да и, если подумать, вряд ли кольчужные кольца способны защитить от шипов плотоядных растений. Они ведь, сволочи, гибкие и тонкие, в малюсенькую щель просквозят, лишь бы до плоти добраться. И при этом острые, как иголки у шприца.
Он вынул из поясной сумки баночку со снадобьем шама. Руки уже не слушались. То ли от излишнего волнения, то ли от яда, но тряслись руки. Так подрагивали, что крышку железную сковырнул ногтями с трудом. И немедля смочил место прокола. Именно смочил, потому что снадобье оказалось очень жидким. Не вода, но и не мазь. Скорее, как очень жидкий крем.
Там, в бедре, уже жгло и дергало вовсю. А когда смочил, то ощутил пронзительный холод. Как будто тонкая ледяная нить мгновенно протянулась от ранки до мозжечка. И почти сразу же нога леденеть начала. Неужели запоздал с противоядием?
Чего там шам говорил? Растворить каплю снадобья в воде и выпить?
Он потянулся к фляжке с водой, и вдруг понял, что не успеет. Не успеет – и все! Поэтому просто лизнул кремообразное снадобье кончиком языка. И чуть не заорал от боли. Так резануло, словно капля раскаленного свинца на язык упала. До такой степени раскаленного, что даже сравнить не с чем.
Он бы, наверное, заорал, да горло перехватило. А потом Сновид сжал зубы и скрежетал ими несколько секунд – как не раскрошил только. И молчал.
Затем боль исчезла. Но остался леденящий холод внутри. И Павел почувствовал, что деревенеет.
Он хотел отползти подальше – к остову вертолета, как изначально планировал. Однако уколотая нога уже не слушалась. А по второй мурашки бежали – острые такие, с ледяными лапками. И в мозгах туманиться начало.
С усилием приподнял голову и заметил, как по направлению к нему двигаются мохнатые фигуры с факелами в руках. Уже по наитию, почти не соображая, Сновид доелозил до канавы и плюхнулся в нее. И потерял сознание…
Очнулся от рева почти над самой головой: «Не надоело!» Сначала подумал, что это кошмарный сон. Очередное провиденье, короче. Но вскоре понял, что все происходит наяву. Пока он находился в отключке, нео за каким-то удильщиком расположили у развалин водонапорной башни пост. Как у них заведено, по всем их понятиям устроились.
Разожгли поблизости костер, уселись там впятером, а вторая пятерка заняла вкруговую посты. Точнее, не пятерка, а четверка. Четверо заняли посты, а пятый, старший этой смены, стал между ними бродить. Чтобы, значит, караульные не заскучали. Ну и покрикивают при этом друг другу: «Не надоело?» Первый караульный кричит, а трое других орут в ответ: «Не надоело!»
Один из караульных находился в непосредственной близости от того места, где прятался в канаве Павел. Тот понял всю расстановку не сразу, потому что в тот момент лежал на животе и почти ничего не видел, кроме края канавы. Когда очнулся от рева «Не надоело!», то первоначально инстинктивно вжался телом в грязь. Так и пролежал несколько минут, постепенно приходя в себя.
Тогда и сообразил, что нео, которых он видел перед тем, как потерять сознание, шли не к нему. Скорее всего, он заметил старшего смены и
