Поддавшись общему азарту и выстреляв полдиска, Игорь Степанович понял, что только зря переводит боезапас.
– Живучая падлюка… А если так?
Семеняк опустил автомат и сунул руку в карман, нащупывая гранату.
– Fange! Padnij![13] Граната!
Все три команды были отданы на разных языках, в расчете что их поймут именно те, кому они предназначались. А потом, неторопливо, навесом, как перебрасывают друг другу яблоко, кинул «зетку» упырю. Прямо в подставленные ладони.
Не ошибся с идентификацией. Судя по тому, что тот хапнул гранату обеими руками, родным языком нечисти был немецкий. Поэтому сработали соответствующие рефлексы. А вот мозгов, даже самых примитивных, в черепе не осталось. Упырь не просто поймал презент, а еще и прижал к груди. Зафиксировал для надежности.
Остальные отреагировали тоже соответственно родной речи. Поляки присели за машиной, силой заставив то же самое проделать и Басю. Остапчук и Комар, занимавшие позицию за остатками фундамента ограды, просто пригнули головы. А вот Игорь Степанович оказался в самом невыгодном положении. Никакого укрытия у него не было, поэтому он просто плюхнулся на землю, прикрывая голову автоматом и успев подумать, что кто-то все же управляет людскими судьбами. Ведь если бы Квасневский взял наступательную Z-23 себе, а ему отдал лимонку, шансов у новоиспеченного коменданта уйти целым стало бы куда меньше. Впрочем, с Ф-1 в кармане и он повел бы себя иначе. Не как мальчишка…
«Хорошо, что тут все щебенкой и битым кирпичом засыпано, – мелькнула еще одна, совершенно невоенная мысль. – А то после дождя изгваздался бы, как поросенок… Не солидно».
Громыхнуло довольно громко. Ну, так в «зете» и тротила в два раза больше: сто двадцать граммов, как в аптеке. Осколков всего ничего, зато взрывная волна будь здоров. Особенно если к гранате прижиматься всем телом… Так что упыря буквально расчленило на несколько кусков. Отдельно нижняя часть туловища, отдельно правое плечо с рукой по локоть, а вот остальное – кисти рук, предплечья, левое плечо и, что главное, череп – исчезло без следа. Видимо, в момент взрыва упырь решил взглянуть на неожиданный улов. Ну, как говорится, кошку любопытство сгубило. Ибо нефиг…
При дневном свете, конечно же, все разлетевшиеся фрагменты тела и обмундирования отыщутся, если только они не испаряются, а сейчас самое важное с другой любопытной Варварой потолковать. Потому как очень хочется узнать, чем эта юная особа занималась здесь именно в полночь? Да еще и во время полнолуния. А поскольку Игорь Степанович знал Васю с тех времен, когда она была связной в партизанском отряде, то был уверен, что услышит из уст девушки много интересного.
Если успеет вызволить ее целой и невредимой из рук обожаемого дяди. Потому как товарищ председатель прямо сейчас мог нанести непоправимый ущерб хрупкому психическому здоровью девушки, не хуже упокоенного упыря. Ибо Квасневский как раз теребил пряжку ремня, пытаясь вытащить его из брюк.
– Запорю, заразу! Як Бога кохам, запорю!
Глава третья
«Неоштукатуренные и даже не окрашенные, серые бетонные стены с кое-как сглаженными следами опалубки. Такого же цвета и материала низкий потолок. Тюремная камера, что ли? – Корнеев задумчиво похлопал веками. Остальное тело пока на команды и распоряжения мозга не реагировало. – Странно… Мы же настраивались на Степаныча. А он с Лейлой оставался в партизанском отряде. И если Штейнглиц нас к нему отправил, то лесная чаща или землянка были больше к месту. Черт! Неужели отряд товарища Анджея разбили, а ефрейтор в плен попал? Тогда да, тогда сходится…»
Николай напрягся и попытался немного повернуть голову. Но не преуспел. Только глаза скосить получилось.
«Свет падает из узких, как амбразуры, окошек. Таких узких, что даже без решеток. Здание явно не тюремного типа, скорее каземат. Места в тюрьме фрицам не хватает, что они часть форта под тюрьму приспособили? Ладно, разберемся. Оружие под ладонью чувствую, так что устроим гансикам сюрприз, когда в себя придем. Штейнглиц фору довольно уверенно обещал».
– Парни… Эй, отзовитесь… Все здесь?
– Хрена себе… – судя по голосу, это Малышев очнулся. – Я вот интересуюсь, Николай, а где именно располагается то самое «здесь»? Куда нас на этот раз судьба запроторила?
– И приложила так, что даже пальцем не пошевелить, – это Колокольчиков. И тут же окликнул своего командира: – Яша, ты как? Живой? Помнишь ту вынужденную посадку, когда ты в колхозный коровник зарулить пытался?
– Не дождешься… – проворчал Гусман. – Кстати, не коровник, а амбар. И я тогда пытался его объехать. Но не вписался…
«Шутят. Это хорошо…»
– Хороший, стало быть, амбар… был. Коль объехать не получилось, – степенно присоединился к разговору Кузьмич. – Вместительный…
– Не то слово, – затарахтел Колокольчиков. – Каменный. Огромный… Будто не куркуля какого-то собственность, а райзаготзерна.
– Это тебе со страху показалось, – хмыкнул Яков Гусман. – Обычный сарай… Просто, когда на брюхо садишься, самолет рулей поворота почему-то слушать не хочет.
– Прям как мы сейчас… – а это уже Петров. – Похоже плюхнулись. Так, что все шасси поотлетали. Вместе с пропеллером…
