К моему удивлению, это чудище выпустило мою руку, услужливым жестом указав, куда идти. Хотя удивляться тут особо нечему – куда я денусь с подводной лодки?
Спустя пару-тройку минут мы оказались в «святая святых» – спальне Асмодеи. Высокий потолок был расписан фресками на тему Апокалипсиса, на стенах висели гобелены с изображением всех падших ангелов, по центру комнаты на возвышении стояла огромная кровать из чистого золота, застеленная сиреневым бельем. В воздухе витал приторный запах фиалок.
Справа от кровати находилось высокое зеркало на трех ножках, наподобие того, что я видела в доме у Флориана. Но это явно было дороже и ценнее – по периметру его фигурной золоченой рамы блестело несметное количество драгоценных камней, а наверху, в центре, притягивал взгляд огромный, каратов в 80, а то и 90, черный алмаз.
Рядом с зеркалом стояло кресло в стиле Людовика XIV – на изогнутых ножках, с дорогой бархатной обивкой и невысокой спинкой.
– Садись! – скомандовал парнокопытный, а затем с силой толкнул меня.
Я опешила от такой грубости, но не успела и рта открыть, как оказалась в кресле.
Неожиданно свет в комнате погас, словно кто-то своим дыханием погасил сразу все свечи, и двое козлоногих испарились в темноте. Мы остались наедине – я и обреченный мужчина, который сидел на краешке кровати, подперев рукой подбородок.
– Ты не боишься? – робко спросила я его по-французски.
– У тебя есть дети? – ответил он вопросом на вопрос.
– Нет.
– Вот когда будут – тогда и ты не будешь ничего бояться.
Я сглотнула, представив на мгновение, как бы я повела себя на его месте? Перспектива вырисовывалась совсем не радужная. Изо рта сам собой вылетел славянский языческий оберег:
– Чур меня…
– Чур тебя… – повторил он мои слова с сильным акцентом.
В эту секунду наш разговор был прерван. Я услышала, как что-то шуршит за спиной, словно змея ползет по мраморному полу. Через высокое французское окно в комнату пробрался пышный столп лунного света.
Затем движение прекратилось. Я замерла, слушая, как колотится мое сердце. Через секунду нос уловил знакомый запах фиалок. Я подняла глаза на своего собеседника и ужаснулась. Он стоял, округлив от ужаса глаза и открыв рот.
– Ну, что же ты, Арно? Не стоит так бояться! – Желудок внутри меня завязался в морской узел. Я боялась пошевелиться, чтобы ненароком не увидеть ее.
– Я н-не б-боюсь, госпожа! – заикаясь, ответил мужчина, который немного пришел в себя.
Зная, что он увидел ее истинное лицо, то самое, что я видела в карете, я зажмурилась, мысленно моля Господа послать этому человеку легкую смерть.
– А ты, Аура, смотри… – ее ладонь нежно прошлась по моему плечу, словно легкий ветер пощекотал мне кожу. – Смотри и молчи. Потому что, если ты заговоришь, если ты не выдержишь – я позволю тебе присоединиться.
Мое тело отозвалось на ее прикосновение новой волной нестерпимого желания. Я начала жадно хватать ртом воздух, пытаясь считать про себя до ста. Это не помогало.
Асмодея встала в самый центр лунного столпа, а я застыла, не смея отвести глаз, – настолько она была прекрасна.
Я ощутила, как сжимается в тугое кольцо мой клитор, как распутные мысли одолевают сознание, как рвется из самых глубин моего естества мольба коснуться пересохшими губами ее груди.
Я прикусила губу, пытаясь сконцентрироваться на боли и вкусе собственной крови, но и это слабо помогало. Я вся взмокла, превратилась в кисельную лужу. Я истекала влагой и единственное, чего я хотела, – снять промокшую одежду и прижать к себе княгиню, почувствовать кожей ее острые соски, провести языком по чуть липкой влажной шее, уткнуться носом в ложбинку у ключицы, запустить пальцы в ее шелковистые волосы.
Асмодея тем временем прильнула к Арно и нежно коснулась его губ своими губами. Томительный спазм сковал мое влагалище. Я закрыла глаза, чтобы не застонать.
Мой слух уловил шорох падающей одежды, шелест шелковых простыней и томные вздохи. Когда я собралась с духом и открыла глаза, то увидела их тела, схлестнувшиеся в неистовой схватке. Руки Арно бессовестно сжимали ее ягодицы, оглаживали спину, ласкали шею. Я слышала, как он тяжело дышит, слышала звонкие хлопки его яростных фрикций, я видела, как блестит от пота его спина. Пронзительные сладострастные крики разрывали пространство.
Я же умирала от невыносимой пытки, которой она подвергла мое тело. Руки не слушались меня, они сами тянулись в сторону кровати, я вся превратилась в сжатую пружину, готовую подскочить с места.
Еще бы несколько секунд, и я бы сделала это – я сама бы прыгнула в эту постель, но в этот момент случилось чудо.
