Испытывая легкие угрызения совести за этот невинный обман, я быстро подобрала тяжелую пышную юбку и выпорхнула из машины.
Плечи и руки тут же покрылись мурашками. Порывистый поток холодного ветра ударил в спину и поднял вверх пушистые завитки волос с шеи. Я поежилась, втянув голову в плечи, и пулей проскочила в узкую дверь в воротах арки дома номер 140.
За воротами меня ждал уютный закрытый дворик, спрятанный от ветров со всех четырех сторон. К стенам посеревших от пыли домов были прибиты мраморные таблички с именами. У одной из стен стояла фигура Девы Марии и монахини с библией в руках, о чем-то вопрошающей Богородицу.
В дальней стороне двора я увидела еще одну арку с колонами, а над ней, на высоте второго этажа, меж двух окон, в уютном углублении наподобие нефа находились уже знакомые фигуры монахини и Божьей матери.
В голове проскользнула мысль, что дальше, за аркой, скорее всего, спрятана какая-то церковь или часовня, и именно поэтому таксист заговорил о грехе и молитве, действительно приняв меня за девушку легкого поведения. Но почему Флориан сказал мне ждать его именно здесь? Почему именно этот дворик?
В ранний час соображалось скверно и очень туго. Голова опухла от переживаний прошлой ночи, хотелось просто приютиться на какой-нибудь удобной скамье и помечтать о чем-то хорошем.
Напротив статуи Девы Марии как раз и расположилась невысокая деревянная скамейка, позади которой по старым кирпичам расползся все еще зеленый плющ, что только добавляло ей уюта и очарования.
Сидя на этой скамейке в ожидании неизвестного, я видела, как на фиолетовом из-за отступающих сумерек небосводе луну сменило восходящее солнце, видела, как гаснут одна за другой звезды, как парижский ветер гонит пушистые облака на запад французской столицы. Но больше всего на свете я хотела увидеть Флориана – живого и здорового.
В эти минуты я жалела о том, что сразу же побежала выполнять приказ Марины, вместо того чтобы попробовать покрутиться на медной звезде. Кто знает, возможно, и мое желание исполнилось бы с такой же легкостью, как и желание Гаса, и сейчас мы с Флорианом были бы уже далеки и от парижской нечисти, и от проклятой души Марины, и от предателя Егора, который весело проводит время со своей «сестричкой», пока все мы рискуем жизнью.
Воспоминания о Егоре вызвали во мне смешанные чувства. С одной стороны – он причина всех мои бед и несчастий, не будь его, я бы никогда не связалась с воинствующей демоницей, раскаявшимся нефилимом, и уж тем более с одной из княгинь тьмы. А с другой – Флориан появился в моей жизни благодаря ему. Спасти Марину я тоже решила благодаря ему, а значит, благодаря ему я стала добрее и даже счастливее.
Вихрь запутанных мыслей прервал протяжный скрип чугунной двери в арке. Я напряглась, готовясь к самому страшному, за доли секунды придумав план спасения, если прихвостни Асмодеи нашли меня, но, увидев того, кто решительно вошел во двор, я облегченно выдохнула.
Пожалуй, такого облегчения я не испытывала никогда ранее. Увидеть любимого человека, который был приговорен к смерти, смотрел смерти в глаза, держал смерть за руку и танцевал с ней вальс, увидеть его и осознать, что все позади, – именно так выглядит настоящее счастье.
Сердце встрепенулось, гулко ударилось о грудную клетку, а затем пустилось в пляс, проделывая внутри меня настоящие акробатические этюды. Несмотря на усталость и напряжение, я вскочила со скамьи, словно ничего и не было. Не было ни ужасного бала в сгоревшем дворце, ни кроваво-красного призрака и полета под мышкой у Марины, не было ни страха, ни отчаяния, не было слез и мучительных минут ожидания самого худшего.
Я сбросила ненавистные туфли и босиком бросилась ему навстречу. Флориан выглядел уставшим и как будто постаревшим. В его блуждающем взгляде томилась щемящая душу тревога, он был бледен и немного сгорблен, но все же улыбался мне. Он нашел в себе силы улыбаться мне открыто и искренне, поселяя в сердце крупицы надежды.
– Аура… – Он прижал меня к себе, зарывшись носом где-то возле пульсирующей жилки на моей шее. Я почувствовала, как он глубоко вдохнул, вбирая в себя мой запах. – Ты здесь, слава Богу!
– Я здесь, – ответила я, сквозь слезы радости.
– Я не хочу тебя отпускать больше ни на секунду, но нам следует поторопиться. Святой отец ждет нас.
Я слегка отстранилась и уставилась на него непонимающим взглядом.
– Что? Какой святой отец? Почему он нас ждет?
Флориан ласково улыбнулся и провел рукой по моим спутанным волосам, кончиками пальцев задев чувствительную кожу плеча. Меня словно ударили электрошокером. Мощный разряд желания промчался по позвонкам к лону, заставляя внутренности пульсировать в предвкушении ласк.
– Здесь нас не достанут ее псы, – нараспев проговорил он, накручивая на палец мой локон. Я закрыла веки и прикусила губу, не в силах справиться с тянущейся по низу живота сладкой болью. – Мы в пределе Богородицы. Она являлась одной из монахинь в часовне, что за аркой. Это место святое. Еще совсем недавно я не мог войти в эту дверь, – он взглядом указал на черные арочные ворота, – невиданная по мощи сила удерживала меня, не давала сделать шаг и даже просто сдвинуться с места. Но теперь я прощен. И если у тебя остались на мой счет какие-то сомнения, то вот оно – самое лучшее доказательство того, что я честен с тобой. Нет больше магии, нет демонических способностей, но есть любовь.
Его горячие губы коснулись моего лба, и целый полк бархатниц начал щекотать своими крыльями мой живот изнутри.
– Я верю тебе.
С моих губ слетели такие простые, но чересчур запоздалые слова. Я так долго сопротивлялась, гнала его, убеждала себя в любви к Егору, что теперь
