Я едва не упомянул повстанцев, но вовремя прикусил язык. Но мама опять коснулась пальцем моих губ, точно призывая меня помолчать.
– Конечно, это были не вы. Никто их не крал. Осколки как были, так и остаются в том месте, куда их положили после нашего возвращения на остров, в особом тайнике Алии.
– Погоди. Что?! – воскликнул я. – То есть она нас обманула? Зачем?
Мама вскинула бровь, и мне тут же все стало понятно. Ну конечно! Как я мог быть таким идиотом?
– Она манипулирует нами, – озвучил я свои мысли. – Она знает, что мы решим, будто осколки украли повстанцы. И что мы пойдем к ним. Она использует нас, чтобы заставить их покинуть убежище. Чтобы мы выполнили за нее всю работу.
Мама кивнула.
– Таков стиль Масса.
– Ладно, нам нужно предупредить Касса и Эли. – Я оглянулся через плечо. – В последний раз я видел их, когда они направлялись к пляжу.
Тело мамы вдруг напряглось. Она сжала мою руку.
– Не шевелись, – прошептала она.
Прямо перед нами раздался треск. Мама, потянув меня за собой за кусты, припала к земле.
– С появлением разлома, – шепнула она, – джунгли наводнили разные чудовища.
– А если это вромаски?.. – спросил я.
Мама сглотнула.
– Мы побежим.
Мы затаили дыхание, готовясь броситься наутек, когда я услышал новый шорох, на этот раз позади нас. Я резко обернулся и увидел, как из-за деревьев выбежали Касс и Эли.
Я вскинул палец к губам, призывая их молчать. Мама, достав маленький пистолет, смотрела вперед, туда, откуда раздался первый звук. Между деревьями показалась огромная человеческая фигура: лысая, с черной кожей и в грязной порванной одежде. Ее зеленые глаза уставились на нас, и в этот миг мама нажала на курок.
– Нет! – закричала Эли. – Вы что, не знаете, кто это?!
Здоровяк схватился рукой за шею и упал на колени. Лишь по его возмущенному реву и шраму на щеке я узнал, кто это был.
Глава 33
Нелепейшая полница
Мама вновь начала прицеливаться, но я выбил из ее руки пистолет.
– Стой! Ты только что подстрелила Торквина!
Эли уже бежала к здоровяку. Мама изумленно распахнула рот.
– Но его лицо! Я его не узнала.
– Он пережил взрыв, – объяснил я. – И он… он должен быть умереть.
– Зато он умер теперь! – закричала Эли.
– Нет! – горячо возразила мама. – Я выстрелила в него снотворным.
Застонав, Торквин, щурясь, растерянно посмотрел на Эли. Его лицо опухло и было все покрыто оранжево-красными пятнами ожогов. Ресницы и брови обгорели. От густой непослушной рыжей бороды остались лишь несколько неаккуратных клочков почерневших волос.
Я со всех ног бросился к нему. Мы с Эли и Кассом попытались поставить его на ноги, но безрезультатно. Торквин, с его ростом в семь футов и весом в три сотни фунтов, мог либо встать самостоятельно, либо окончательно рухнуть на землю.
Мама, лихорадочно роясь в кожаной сумке, подошла к нам.
– Ему нужен антидот. Этой дозы хватит, чтобы вырубить носорога.
– Неле… пейшая полница, – пробормотал Торквин, сведя глаза к переносице.
– Держите его руку! – Мама достала маленький пузырек и сняла со шприца колпачок.
Торквин, раскачиваясь взад-вперед, начал распевать песню из «Русалочки». Удержать его руку неподвижно было все равно что пытаться остановить движущийся грузовик с лесоматериалами. Мама сломала три иглы об его толстую кожу, пока наконец не ввела антидот, после чего присела рядом и принялась щелкать пальцами у Торквина перед лицом и хлопать его по щекам, не давая ему заснуть.
В какой-то момент веки Торквина затрепетали. Опустив голову, он так мощно рыгнул, что содрогнулся всем телом.
– Думаю, ему лучше, – решил Касс.
Эли приобняла здоровяка.
– Я так рада, что ты жив!
Я наклонился к нему.
